Второй пояс. Откровения советника
Шрифт:
Зал загудел, зашевелился, словно растревоженный улей. По всему было видно, что перспектива остаться безголовым никого не устраивала.
Сархаи попытался возразить Никулину, но у него не нашлось нужных аргументов, чтобы подкрепить ими свои высокопарные слова. Одно дело говорить с высокой трибуны о политике национального примирения в целом, проще говоря – ни о чем. Но что он мог реально противопоставить словам советского полковника, который накануне отправил на родину полдюжины цинковых гробов с искромсанными до неузнаваемости телами своих подчиненных.
Так или иначе, но комбриг от своих слов не отступил ни на йоту.
Уже на следующий день во время очередного «хурала» на ЦБУ Бригады он нацелил всех советников, занимающихся сбором и анализом разведывательной информации, на то, чтобы те как можно скорее установили
Буквально через пару дней такая информация поступила по каналам максуза. Оказалось, что в тот день на советский пост нападала не одна банда, а сразу четыре, объединившиеся в одну большую бандгруппу общей численностью около шестидесяти человек. Кроме автоматов, на вооружении у «духов» было восемь РПГ и четыре «безоткатки». Общее руководство группой осуществлял авторитетный полевой командир – Хабидулла Джан, выходец из кишлака Кокаран.
Когда комбриг взял в руки и начал читать принесенное мной донесение, в котором во всех подробностях описывались не только детали бандитской вылазки «духов», но и обстоятельства гибели пленных советских солдат, он изменился в лице. Уточнив координаты кишлака, в котором по данным агента скрывались бандиты, он тут же отдал распоряжение о нанесении по нему массированного удара силами двух дивизионов «Гиацинтов».
Вполне вероятно, что на ту пору «духи» уже покинули место своей «отсидки», но тем не менее кишлаку и его жителям, если таковые в нем еще водились, я бы не позавидовал. По теории вероятности, после получасового обстрела из таких мощнейших орудий там не должно было остаться ни одной живой души.
А предвыборная кампания тем временем вступала в свою завершающую стадию.
Кого только можно было увидеть в списках претендентов на президентский пост! И государственных чиновников, и каких-то бизнесменов, и даже старейшин племен. А руководство провинциального МГБ додумалось проталкивать на этот высокий пост какого-то безымянного человека, который до этого работал парикмахером в Кабуле. Дураку понятно, что ни один мало-мальски уважающий себя кандагарец не будет голосовать за человека из другой провинции. А вот местных жителей в списке претендентов почему-то совсем не оказалось. То ли не было достойных, то ли не нашлось желающих. В любом случае первым в этом избирательном списке стоял Наджиб, и более значимой фигуры там не наблюдалось.
Наверно, именно на это рассчитывали устроители этого избирательного шоу. А тут еще пришла секретная депеша по линии НДПА. В ней черным по белому было написано, что руководители провинций всех уровней не могут рассчитывать на снисходительное отношение к себе со стороны кабульских функционеров в случае, если избирательная компания в провинции будет провалена совсем или население выберет кого угодно, но только не Наджиба.
Нам только оставалось посочувствовать афганским рафикам, их незавидной роли в этом весьма неблагодарном деле. Было ясно как день, что без фальсификации выборы никак не обойдутся. И эта фальсификация началась еще задолго до предвыборной кампании, при подготовке списков избирателей. Не знаю, кто их готовил, но почти на треть они были заполнены «мертвыми душами» – людьми давно умершими или сбежавшими в соседний Пакистан. Уж на что сдержанным был Аманулла, но даже он очень долго смеялся, когда узнал, что в эти списки занесены почти полмиллиона жителей Кандагара и подконтрольных госвласти кишлаков. Их и в довоенный-то период столько никогда не набиралось.
В то же время власти придумали способ, как избежать фальсификации выборов со стороны оппозиционеров. Видимо, боялись чиновники как раз того, чтобы население не проголосовало дважды за неугодного кандидата. Чтобы этого не произошло, каждому проголосовавшему на тыльную сторону руки ставилась печать. Для этого использовалась специальная, трудно смываемая мастика ярко-красного цвета. Можно было представить реакцию людей, до смерти запуганных душманской пропагандой. С таким «ярлыком» они почти неделю не могли появляться на людях, поскольку все «меченые» автоматически становились объектами притеснений со стороны «духов», заявивших о физическом уничтожении каждого, кто поддержит эти выборы. Буквально накануне выборов по всему городу были расклеены душманские листовки, в которых Кандагарский подпольный совет моджахедов призывал не только к повсеместному бойкотированию выборов, но в самой нелицеприятной форме угрожал сотрудникам государственной власти. Самое интересное было в том, что эти листовки были изготовлены не методом ксерокопирования, а типографским способом, что лишний раз свидетельствовало о серьезности намерений непримиримой оппозиции.
День долгожданных выборов наконец-то наступил. Ближе к центру города избирательные участки напоминали нечто, подобное тому, что мы в те годы привыкли наблюдать на аналогичных избирательных участках у себя в Союзе. Всюду транспаранты, зазывающие горожан проголосовать за наиболее достойного кандидата. Почему-то на большинстве из них рядом с текстом призывов была прикреплена цветная фотография Наджибуллы. Это, наверно, делалось с той целью, чтобы жители Кандагара не ошиблись в том, кто есть самый достойный кандидат. ЭИз динамиков звучала музыка, а безвестные певцы пели заунывные песни. Тут же, буквально у входа на избирательный участок, какие-то гражданские лица под усиленной охраной царандоевцев раздавали гуманитарную помощь. Но на этот раз они раздавали ее не всем желающим, а только тем, кто уже проголосовал и на чьей руке красовалась та самая красная печать. После выдачи символического набора продуктов рядом с печатью ставился крестик фломастером. Это, наверно, для того, чтобы не было повторной выдачи одним и тем же лицам. Но афганцы народ ушлый, их просто так на мякине не проведешь. Это печать невозможно было быстро отмыть, а чернила фломастера оттирались мгновенно, и очередь за «халявой» с каждым проголосовавшим избирателем буквально на глазах увеличилась до неимоверных размеров. Попытка царандоевцев уличить сограждан в очковтирательстве закончилась тем, что едва не привела к потасовке. Смешно и грустно было смотреть, как женщины в «мешках», а именно они составляли общую массу избирателей, набросились на солдат и буквально отшвырнули их от стола, на котором комплектовались вожделенные пакеты с «гуманитаркой».
Хуже дела обстояли на постах первого пояса обороны. Там тоже были оборудованы избирательные участки, а точнее сказать, установлены избирательные урны. Вот только избирателей там практически не было видно. Редкие жители прилегающих к городу кишлаков старались не задерживаться около этих урн и, предъявив документы часовым на КПП, тут же исчезали в прилегающих городских улочках. Команды не пропускать в город не проголосовавших граждан не было, поскольку предполагалось, что эти люди могли проголосовать и в городе. А вот на обратном пути этих людей уже не пропускали через КПП, если на руке отсутствовала та самая печать. То тут, то там на КПП вспыхивали конфликты, порой переходящие в потасовку между солдатами и гражданскими лицами. Многие сельчане, видя такой оборот дела, разворачивались обратно и в этот день больше не появлялись на постах, наверняка оставшись ночевать в городе у своих родственников или знакомых.
Как и следовало ожидать, самый высокий процент посещаемости избирателей был отмечен на участках, расположенных в провинциальном комитете НДПА, 2-м армейском корпусе, МГБ и царандое. Там явка избирателей составила практически сто процентов. Причем все эти «сто процентов» единодушно проголосовали за доктора Наджибуллу. В МГБ несколько человек отдали свои голоса за малоизвестного кабульского парикмахера. Но то, видно, были специально подготовленные люди, которым было четко указано, за кого им надо голосовать. Демократия, однако, афганский вариант.
А вот уж где дела с выборами немного не заладились, так это на постах второго пояса обороны. Еще накануне выборов «духи» крепко обстреляли практически все посты. Больше всего досталось, как обычно, четырем самым отдаленным царандоевским постам – с шестого по девятый, с которыми двухсторонняя связь поддерживалась только по радио. Уже почти неделю «духи» блокировали эти посты, не давая возможности подвезти к ним ни боеприпасы, ни продукты питания. Военнослужащие, оказавшиеся заложниками ситуации, начали бузить. На седьмом посту такая буза едва не закончилась гибелью командира, в которого один сарбоз выстрелил из автомата. Пуля раздробила кость руки офицера, и потребовалась его срочная госпитализация. Самого виновника инцидента посадили в «зинданан», где он и просидел до следующего дня, пока пост не был разблокирован силами двух оперативных батальонов, прибывших накануне в Кандагар из северных провинций.