Второй шанс для Короля волков
Шрифт:
Скрип открывающейся двери отвлек меня от постоянной боли. Неужели мои люди уже успели войти в крепость. Нет…это было странное существо, грязное, худое. Оно гнулось к полу, стараясь опустить голову пониже. Следом зашел один из охранников. За дверью послышался смех.
— Может оставим ее им, а что…пусть смертники развлекутся немного, сначала она их полечит, потом они ее — смех охранников заставил меня присмотреться. Я не мог полностью увидеть существо передо мной, т. к. у меня не открывался один глаз, но руки …ее руки были явно женскими. Тонкие пальцы, кисть, покрытая тонкими голубыми венами и каскад грязных странного цвета волос, выглядывающих из-под капюшона. В руках она несла ведро, в котором плескалась жидкость, наверное, вода. Со всех сторон начал звучать призыв измученных людей.
— Пить…
— Госпожа пить…
Все в этой конуре были пристегнуты к стенам цепями и подойти сами не
Женщина начала медленно обходить по кругу поднося ковш к губам лежащих или отдавая его в руки. Многие противились и не хотели возвращать ковш, пытаясь выпросить еще воды, тогда стражник бил их вырывая его.
Камера наполнилась стонами, хлюпаньем воды и звуками жадных глотков. Пол оросился кровью недовольных. Женщина продолжала медленно двигаться вдоль стены. Было видно, что ей тяжело нести ведро, но охрана не собиралась ей облегчать работу. Я вообще не ожидал, что кого-то заставят поить нас. Ожидал, что будут морить нас жаждой до прихода моих людей.
Она явно была рабыней, исхудавшая и замученная, ей было все равно что происходило в камере. Казалось, если охрана оставит ее она даже не будет защищаться, позволит растерзать себя озверелым хищникам. Все это не должно было волновать меня, но что-то было не так. Я чувствовал, как слезиться мой здоровый глаз, как удлиняются ногти превращаясь в когти способные как лезвиями рвать человеческую плоть. Я задыхался и не мог сделать лишний глоток. В мои легкие перестал поступать кислород, я начал испытывать дикую боль, тело горело как в лихорадке, его выкручивало, а волк выл и пытался выбраться наружу.
Рабыня подошла ко мне, протянула ковш. Я очень хотел пить, но был не способен его взять, мои руки крутило в попытке обернуться, и я боялся, что охрана заметит это. Вдруг она опустилась на колени и поднесла ковш к моим губам. Я судорожно пил, пытаясь одновременно словить ее взгляд. Она наклонилась и обмыла мое лицо водой, вынимая части остывшего метала. Я чувствовал, как начинает убыстрятся регенерация и рана на лице начинает затягиваться. Метал покидал мои раны и мне становилось легче.
Она подняла глаза, и я понял, что тону. У нее были голубые глаза, цвета северного льда, светлые и холодные как море, равнодушные, но она оживляла меня, поила и залечивала мои раны. Сквозь смесь запаха смерти и страха, боли и ненависти стоявшего в камере, я начал чувствовать аромат девичей кожи, стук сердца, ощущал ее внутреннюю силу. Я бился в агонии и чувствовал, как она нежно гладит мое лицо. Я готов был завыть от безысходности. Моя Илле здесь в клетке с озверелыми людьми, рабыня без права голоса и выбора, в центре захваченной цитадели. В моей стране, моем городе в моей крепости и не принадлежит мне. Любой мог предъявить на нее права, любой заставить преклонить колени. Моя волчица, царица, единственная женщина созданная сохранить и приумножить мою силу, подарить мне сына, беззащитна в моем доме.
Я вздрогнул, а она убрала руку.
— Прости, я сделала тебе больно? Я ничего не могу больше для тебя сделать, у меня ничего больше нет кроме воды, а она тебе не поможет. Я надеюсь, ты уснешь и не будешь больше мучиться…иногда смерть лучше жизни — тихо добавила она и мой волк не выдержал.
Я больше не контролировал себя. Страх за жизнь своей самки сделал волка невменяемым, даже желание пометить и утащить в логово меркло перед потребностью защитить. Я взвыл, издавая боевой клич. Рабыня отшатнулась, а охранник в ужасе обнажил меч. Обращаясь в полете, я бросился на охранника, зная, что волчья лапа легко выскочит из кольца цепи, а острые зубы перегрызут горло без оружия. В этом мире больше ничего не имело значения, кроме жажды защитить и укрыть от всего мира мою Илле.
В обороте я страшен, я это знаю. Огромный рост, жесткая шерсть и острые клыки, я мало напоминал обычного волка, скорее что-то среднее между волком и медведем гризли. Даже мои люди старались не смотреть в глаза моей волчьей сущности. Я вырвал глотку охраннику одним рывком и отбросил кусок окровавленной плоти в сторону. Мою грудь заливала кровь, а челюсти сжимались в агонии.
Наконец-то… я услышал лязг мечей и победный вой моих волков внутри цитадели. Они шли ко мне узкими коридорами. Охранники, услышав шум в камере, сами пришли за своей смертью. Я рвал их на части не глядя по сторонам и прорываясь к двери. Запах крови пьянил меня, а отсутствие боли делало бесстрашным. Пролежав несколько дней в агонии, я наконец-то чувствовал силу, наслаждался запахом крови и смерти своих врагов. Я праздновал победу, я нашел свою Илле и все остальное уже не имело значения. Я знал, что победил, никто не поставит на колени моих волков, я укреплю свой клан рождением
В порыве жажды крови я совсем забыл про свою Илле. Когда же я обернулся в попытке отыскать ее в камере, то заметил, как она жмется в углу с другими заключенными. Ее глаза были полны ужаса, руки тряслись, она больше не была равнодушна. Она не испытывала восхищения своим самцом, она меня боялась. Меня это взбесило, волк был готов убить всех ради ее защиты, он обернулся не смотря на вероятность умереть запертым в клетку, а она жалась и просила защиты у других.
Наверно запах крови и ревность окончательно затмили мой разум. Я схватил ее лапой за руку и потащил в сторону выхода, она не успевала бежать за мной. В какой-то момент я понял, что просто тащу ее по коридору. Она не сопротивлялась, она просто не успевала и наверно больно билась ногами и коленями, когда падала. Мой зверь не способен был на сочувствие, в замке продолжалась осада и адреналин кружил ему голову. На встречу периодически выскакивали охранники и я, не задумываясь рвал их на части. Узкие стены замковой лестницы орошались их кровью, а пол был устлан телами моих врагов. Моя Илле тихо скулила за моей спиной. В какой-то момент она вырвалась и побежала в сторону от меня. Я ринулся за ней, и мы практически вместе выскочили на крепостную стену.
Все вокруг покрывал туман, я видел лишь очертания ее тела и крепостной стены.
Я пытался позвать ее, но из пасти вырывался лишь волчий вой. Я понял, что пугаю ее еще больше. Она ожидает от меня насилия, от единственного волка готового умереть за нее. Я увидел, как она забралась на край крепостной стены и смотрит вниз. В попытке остановить ее я рванулся к ней протягивая лапу, я хотел обернуться в человека и поговорить, успокоить ее. Но адреналин в крови не давал сделать это быстро. В какой-то момент она обернулась ко мне и наши глаза встретились.
— Иногда смерть лучше жизни… — она расставила руки, и я понял, что она бросается в пропасть. Мне не хватило лишь секунды, чтобы схватить ее за руку. Что бы спасти самое дорогое, единственное что имело для меня настоящую ценность.
Я убил ее, убил свою Илле. Она испугалась моего волка настолько, что предпочла умереть. Я не знал, зачем жить мне. Единственная женщина способная приумножить мою силу сгорела в огне моей ярости, исчезла в тумане и холоде крепостного рва. Я знал после такого не выживают, ни один человек не способен выжить, упав с высоты крепостной стены. Я даже не успел рассмотреть ее лицо, полной грудью вдохнуть ее запах. Лишь смутный аромат ее волос, смешанный с запахом смерти, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Я стоял над обрывом и смотрел вниз….
— Повелитель…Альфа …мы взяли цитадель, выжившие собраны на площади.
Уважаемые читатели, если добавляете книгу в библиотеку и читаете, ставьте лайк мне будет приятно. Если книга вас не заинтересовала желаю вам найти то, что доставит вам истинное наслаждение. Спасибо.
Глава 1
Каждый мой день наполнен борьбой, борьбой за выживание. После аварии я больше не могу ходить, не могу говорить, не могу даже кричать о своей боли. Я стала немой тенью. Мой инструктор в больнице говорил, что со временем я начну вставать и смогу самостоятельно передвигаться по квартире. Заговорить я не смогу никогда. В аварии, не убившей меня, но полностью уничтожившей мою жизнь мне существенно повредило горловые связки. Вы думали, когда ни будь что такое лишиться сразу голоса и возможности ходить, когда ты даже не можешь попросить о помощи. Впрочем, в толпе тебя либо не замечают, либо стараются обойти стороной. Люди бояться калек, может даже ненавидят их. В калеках видят призрак собственной слабости, свой природный страх выживания. Уродство не заразно, но его бояться гораздо больше, чем гриппа или туберкулёза. Наверное, если бы я имела врожденные дефекты развития, я привыкла бы к человеческой жестокости и равнодушию. Я научилась бы жить в социуме, где хозяйка квартиры на первом этаже против установки пандуса, т. к. ей кажется, что это снизит стоимость ее квартиры. Ей даже не приходит в голову сравнить ужас своего положения и моего, она может потерять какие-то жалкие несколько тысяч долларов если вдруг решит продавать свою квартиру, а я не смогу выходить на улицу. Буду полностью заперта в доме. Возможно, буду голодать. Ведь никто не спросил меня после выписки из больницы, как и за что я буду жить. После аварии я долго лежала в коме, а когда очнулась оказалась в инвалидном кресле. После того как выяснилось, что я не в состоянии добраться до дома и у меня нет родственников способных меня забрать, мне наконец вызвали скорую и помогли подняться в квартиру.