Второй шанс-IV
Шрифт:
— П-привет… А ты чего здесь?
— Да вот передачку заболевшей клавишнице несу. Наверное, дома под одеялом мечется в горячечном бреду. Держи, передашь ей при случае.
С этими словами сунул в руки опешившей Ленке пакет, развернулся и пошёл прочь. Услышал только в спину голос парня:
— Ленок, а это кто? И что за больная клавишница?
И этот меня не узнал… Видно, придётся ещё здорово работать над собственной популярностью, постебался я про себя. Нет, оно, конечно, приятно сознавать себя в какой-то мере знаменитостью, это вполне естественная реакция любого индивидуума, за исключением выбравших добровольное заточение в монастыре. И то, небось, сбегают
А что касается Лены… М-да, задачка. Зачем она придумала себе такую отмазку? Не могла просто сказать, что у неё на вечер имеются свои планы? Уж вошли бы в положение, всё-таки дело молодое, любовь-морковь и всё такое… Постеснялась? И это Ленка-то? Уж кто-кто, но она точно никогда и ничего не стеснялась. Особенно если вспомнить, как она меня чуть не изнасиловала в собственном подъезде.
Короче говоря, остаток вечера меня не покидало гадливое чувство, когда я вспоминал о Лене. Даже работа над первой главой будущей книги не смогла его заглушить. Пока накидывал мысли в тетрадь, не фиг зря тратить бумагу и красящую ленту. Копейки, конечно, по сравнению с тем, какие я привёз деньги от Ротару, уже сегодня отложенные мамой на сберкнижку. Уже на вторую — я предложил маме не складывать, так сказать, все яйца в одну корзину, а лучше завести несколько сберегательных книжек. Мало ли…
А на первую ещё и авторские отчисления шли. И не только от песни «Две звезды», Пугачёва уже представила публике композицию молодого пензенского дарования «Позови меня с собой», имевшей не менее сумасшедший успех. Это я мог судить хотя бы по тому, что она тоже звучала чуть ли не из каждого утюга. То есть по радио я уже точно слышал её несколько раз, в том числе по заявкам радиослушателей в передаче «В рабочий полдень». А если бы на дворе стояло лето — неслась бы песня из каждого раскрытого окна. Ну или почти из каждого.
«Две звезды», кстати, тоже звучали, особенно после того, как Алла и Слава Добрынин исполнили её на финальном шоу «Песня-78». А вообще пора и наши песни в мир продвигать, то есть на официальную эстраду. Часть уже была зарегистрирована в ВААП, жаль, в эту поездку не додумался взять партитуры других наших песен, к которым цензура точно не смогла бы прицепиться. Ничего, в следующий раз захвачу. Вот поедем с мамой подписывать договор с Пугачёвой и Стефановичем, заодно и в ВААП заскочу.
Да, договор я всё же решил подписать. Лучше уж, как говорится, синица в руках… Софе тех двух песен хватит надолго, она станут её визитными карточками, в этом я был более чем уверен. А с «Примадонной» предстоит нам долгое и плодотворное сотрудничество, уж кому, как не мне, знать, какое блестящее будущее её ожидает. Понятно, что в связи с моей переделкой истории что-то может измениться. Например, ежели СССР не развалится, то партийные органы и через двадцать, и через тридцать лет могут по-прежнему цепко держать в своих лапках отечественную эстраду. И уж вряд ли они позволят Алле Борисовне почувствовать себя эдакой Салтычихой, решавшей, кого казнить, а кого миловать.
Воскресенье я начал с традиционного похода к бабушке. И мне жутко не понравилось, что она меня не сразу узнала. Минут пять дверь не открывала. Что спрашивал, какой ещё Максим, что мне от неё надо? Потом после очередного стука в дверь всё же открыла и удивлённо округлила глаза:
— Максим?! А что, сегодня уже воскресенье?
Что
Как бы там ни было, думал я, глядя, как она жарит мои любимые пельмени, с этим придётся что-то делать. Вот так поставит чайник на плиту и спать отправится. Или вообще плиту включит, а зажечь огонь забудет. К себе забрать? Конечно, вариант, дома пусть не весь день, но уж с вечера до утра всегда кто-то есть.
— Бабуль, а может, пока у нас поживёшь? — ненавязчиво поинтересовался я у неё.
— Где, на Карла Маркса? Что я в этой халупе там забыла?
Ну вот, даже не помнит, что уже почти год как съехали оттуда. А ведь привозили её на нашу новую квартиру, всё ходила. Охала, не могла понять, как нам удалось отхватить пуст даже из вторичного фонда, но такую престижную по меркам просто пензенского обывателя квартиру. Делаю ещё одну попытку разбудить в ней память:
— Так мы ж переехали, помнишь? На Московскую, напротив Дома быта.
— Переехали? А почему я не знаю? Даже если и переехали, я отсюда никуда не съеду.
Да-а, ситуация тяжёлая. Я привстал и дотянулся до плиты, выключив газ под сковородкой с уже подгоравшими пельменями. Чуть позже, макая их в сметану, мрачно закидывал в себя, заодно размышляя, что делать с бабушкой. Даже сейчас страшно одну оставлять. В итоге не придумал ничего лучше, чем, попрощавшись с бабулей после того, как сходил в магазин и пополнил запас её продуктов, торкнуться к её подружке, соседке дверью напротив, Анне Николаевне. Оказалось, та уже начала замечать с некоторого времени странности в поведении моей престарелой родственницы, и сама хотела мне об этом рассказать.
— Не могли бы вы за ней иногда приглядывать, пока мы решим вопрос, как нам с ней дальше быть? — попросил я старушку.
— Да отчего ж, конечно, могу. Я и так к ней забегаю время от времени, правда, в последний раз она меня не пустила, сказала, что не знает меня.
Ещё лучше… Может, сиделку нанять? Денег-то хватит оплачивать даже круглосуточное дежурство. Но в её квартирке и одному-то развернуться негде, куда тут ещё и сиделку-то приткнуть? Спать, правда, можно на раздвижном кресле, сам на нём ночевал несколько раз, но всё равно это не вариант. Нужно принимать кардинальные меры.
Конечно, есть вариант отдать бабулю в Дом престарелых, в прошлой жизни мне так и пришлось поступить, до сих пор немного стыдно, но тогда у меня просто не было другого выхода. Помимо маразма бабуля страдал кучей сопутствующих заболеваний, а там хотя бы за ней ухаживал квалифицированный медперсонал. Да и навещал я её так же, каждое воскресенье, пусть даже она в конце концов и перестала меня узнавать.
Батя же к тому времени окончательно перебрался на малую родину, где его матушка — моя вторая бабушка — тоже понемногу сдавала. Правда, там имелась куча родственников, и бабушка в общем-то постоянно была окружена заботой, но батя решил, что без него не справятся.
Придя домой, собрал домочадцев и объяснил ситуацию. На семейном совете было решено всё же попробовать бабулю уговорить переехать к нам. В зале у нас помимо большого дивана. на котором спали родители имелся ещё и диван поменьше, на нём маленькая бабуля поместилась бы в самый раз. Если всё же откажется наотрез — будем думать дальше.
Ближе к вечеру позвонила Инга. А я за всеми этими треволнениями с бабулей уже и забыл про неё.
— Привет, что делаешь?
— Привет! Да вот дилемму одну решаем.