Второй шанс на счастье
Шрифт:
— Марьяна находится в больнице. На неё напали.
— Напали? Когда? Как она?!
Пауза. Вздох Виталия.
— Не молчи. Отвечай!
— Марьяна не приходит в сознание…
36. Богдан
Я не мог понять, почему это случилось. Марьяна лежит в больнице, не приходя в сознание. На неё было совершено нападение. Моё состояние напоминает кошмар. Я словно задыхаюсь в ледяной воде под толстым слоем льда. Воздух кончается. А я ничего не могу поделать. Я не смог сберечь
Несусь в больницу, на бегу узнаю, где лежит Марьяна, распахиваю дверь палаты настежь. Замечаю, как Виталий наклоняется к безвольным рукам Марьяны, лежащим поверх одеяла.
— Малыш, ты обязательно поправишься! — бодрым голосом заявляет этот боров.
Мне хочется разбить его голову об стену и заставить сожрать своё обращение «малыш». Виталий всё ещё считается мужем Марьяны, но это ненадолго. Клянусь.
Закрываю дверь нарочно громко. Виталий оборачивается, приподнимая соломенные брови в знак удивления.
— Богдан? Не ожидал увидеть тебя у постели моей жены…
— Мы говорим о матери моего сына! — раздражённо говорю я. — Разумеется, я появлюсь!
Подступаю ближе к кровати. У Марьяны бледное лицо. Губы плотно сомкнуты в тонкую, безжизненную линию. У неё разбита нижняя губа. Голова забинтована. Я перехватил врача в коридоре и справился о состоянии Марьяны. Она ещё не приходила в сознание.
Сотрясение, кровоизлияние в мозг — такой вердикт врачей. Прогнозы? В задницу! Марьяна выкарабкается. Поправится. Тем более я планирую перевести Марьяну в хорошую клинику. Там ей обеспечат должный уход.
— Врачи говорят, что она поправится… — бубнит над моим ухом Виталий.
Меня раздражает его присутствие. Мне нужно сделать и сказать так много — дотронуться до нежной кожи, вдохнуть запах волос и шепнуть несколько слов. Уверен, что Марьяна всё слышит. Я хочу, чтобы она слышала и помнила мой голос, а не голос этого жирдяя, не ценящего её. Я бы ни за что не подложил Марьяну под другого мужчину. Но для Виталия его утлый бизнес и амбиции ценнее Марьяны. Уверен, что он не любит её и никогда не любил.
— Она обязательно поправится, — говорю Виталию. — Почему Марьяна лежит в обычной больнице?
— Что? — недоумевает Виталий.
Он застывает крупной белой кляксой возле кровати. Ладно, время вежливости прошло. Я сдвигаю его в сторону, давя напором, и склоняюсь над Марьяной, целуя её в щеку.
Слышу тяжёлый вздох Виталия. В следующее же мгновение мне на плечо ложится его ладонь — крупная, но мягкая.
— Вообще-то она моя жена! — заявляет Виталий.
Я резко оборачиваюсь. Едва сдерживаюсь, чтобы не залепить ему хук прямо здесь. Сбиваю его ладонь, резко наступая вперёд.
— Я в курсе. И что с того?
— Да ничего. Кроме того, что она — моя законная жена. Не стоит распускать руки при мне.
— Да? — ухмыляюсь, склонив голову на бок. — А как насчёт не при тебе, а? Ты сам подложил её под меня. И знаешь, ей хорошо подо мной. Уверен, с тобой она не испытывала и сотой доли того, что даю ей я. И дело не только в сексе. Она — моя женщина. С самого первого дня. И до сих пор. А ты просто… ошибка, которую легко исправить. Или устранить.
Взгляд Виталия леденеет. Он начинает дышать чаще и поверхностнее. Он меня дико раздражает. Я ожидаю, что он вот-вот начнёт шумно хрипеть.
— Не так быстро, Богдан. Развод невозможен.
— Сейчас невозможен! — уточняю я. — Но как только Марьяна придёт в себя…
— Ты ничего не решаешь. Абсолютно. Ты ей никто! — бравирует Виталий. — А я её муж.
— Решаю я и мои деньги. И ты захлопнешь свой рот прямо сейчас, если не хочешь, чтобы тебя уже завтра сожрали с потрохами кредиторы.
Виталий плотно смыкает челюсти.
— Ты…
— Я. Ещё что-то? Выйди.
Виталий отступает к двери. Но уцепившись пальцами за ручку, внезапно поворачивается и бросает напоследок:
— Соблюди дистанцию хотя бы для приличия.
— Ты хотел продать мне свою жену. Не тебе указывать мне на правила приличного поведения…
— Продать? — хмыкает Виталий. — Не вижу на ней ценника.
— И не увидишь. Она не продаётся.
Виталий хмурится, не улавливая смысл моих слов.
— Мы ещё вернёмся к этому разговору, — говорит, будто он хозяин положения, а не я.
Виталий тешит своё эго. Пусть тешит. У него осталось не так много времени, чтобы чувствовать себя королём положения. Откровенно говоря, при взгляде на него хочется сказать только одно: «А король-то голый!»
К чёрту… Всё к чёрту. Едва за Виталием закрывается дверь, я подтаскиваю кресло близко к кровати и прикладываю голову к груди Марьяны. Мне жизненно важно услышать, что её сердце бьётся. Показания и звуки медицинских приборов мне ни о чём не говорят. Я должен услышать это сам. И я слышу. Едва ощутимое биение. Где-то внутри. Меня пронизывает чувством глобального облегчения. Прислушиваюсь к этим мерным звукам. Моё сердце замедляет свой темп, подстраиваясь.
Я чувствую себя виноватым. Зачем рванул на эти похороны? К людям, которые значат для меня ничтожно мало и кажутся чужими… Только для того, чтобы соблюсти приличия? Да, отдал должное памяти приёмной семье, но потерял гораздо более важное.
Сразу же обрываю себя. Ещё не потерял. Но если бы я не уехал, если бы забрал Марьяну в тот же день и не играл в обиженного судьбой, всё было совершенно иначе. Чувство вины обгладывает меня. Сжирает не по кусочку, а перекусывает напополам, заставляя истекать бессилием. Я не люблю чувствовать себя таким — неспособным изменить хоть что-то.
Единственное, что я могу, это перевести Марьяну в хорошую клинику под наблюдение квалифицированного медицинского персонала. Нужно лишь сломить сопротивление Виталия. Но я не замечаю в нём сильного рвения.