Второй шанс Вики Тиссон
Шрифт:
– Удивительно, - согласилась я.
– Тем более удивительно, что она не помнит, чтобы говорила тебе об «Уэм».
– Значит, я оказался прав: стержня не было?
Оставив пустой стакан на широком деревянном парапете, Нейтан двинулся ко мне. Мягко, грациозно. Медленно и с достоинством. Если раньше мне только казалось, что, возможно, это место принадлежит ему, то сейчас сомнения отпали. Он был дома. На своей территории. А я - нежеланная здесь гостья. Но даже нежеланные гости имеют право на сохранение достоинства.
– Нет, Нейт. Стержня не было.
Мне
Он остановился в двух шагах и, окинув меня медленным взглядом, повернулся лицом к долине.
– Я знал.
– Засунув руки в карманы брюк, Нейт покачал головой.
– Но иллюзия того, что это неправда, владела мной долгое время
– Ты правда так сильно меня любил?
Какой-то чёртов голливудский фильм: я стою под луной в сказочном пейзаже, и сказочно красивый мужчина в смокинге говорит мне о любви. И пусть он говорит о ней в прошедшем времени, реальности происходящему это не добавляет. Чистый сюр. Возможно, я смогу использовать эту сцену в новой рекламной компании.
Шоколад. Да. Небольшая кондитерская заказала рекламу своих шоколадных маффинов. Ночь, луна, снег, смокинг, «да, Вики, я тебя любил»...
– Да, Вики, я тебя любил.
Нейт повернулся ко мне. И опять это ощущение безбрежного счастья. Оно снова накрыло меня, словно волна - безудержное, безграничное, беспрепятственное. Не грусть, что было бы понятно, - радость и душевный подъём испытывала я, смотря в синие глаза Нейтана Купера. Тёмно-синие на этот раз. И эта темнота, и глубина выглядели естественно на лице повзрослевшего Нейта. Передо мной стоял мужчина - сильный, уверенный в себе, состоявшийся. И я была такой же: сильной, смелой и состоявшейся. Именно эта я формата 3С выдержала его взгляд и смогла с улыбкой произнести следующую фразу:
– Спасибо, Нейт. Спасибо, что любил ту девочку. Она сама не понимала, как важно ей быть любимой. Прости её и, пожалуйста, не переставай любить. Так уж получилось, что ты единственный, кто это делает.
Крайнее замешательство на лице Нейтана позволило мне подойти ближе и, встав на носочки, взять в ладони его лицо. Нейт замер, а я, понимая, что у меня в запасе всего несколько секунд, попыталась запечатлеть в памяти каждую черточку его лица. Ровный лоб, прямые брови, высокие скулы, упрямые губы - помнила я это или видела впервые, не знаю. Лучики морщин, убегающих от уголков глаз, складка меж бровей - этого точно не было семь лет назад.
Ох, милый...
Что бы не происходило с нами в прошлом, в этот момент, стоя под рождественским морозным небом, я простила Нейта. И ото всей души пожелала, чтобы и он, наконец, простил меня и обрёл своё счастье.
Как и тогда, семь лет назад я коснулась губами его щеки. Только на этот раз я задержалась в этом поцелуе, впервые в жизни открывая своё сердце Нейтану Куперу - хорошему парню, которым он был и замечательному мужчине, которым стал. Он осенил мою жизнь своей любовью,
– С Рождеством, Нейт. «Я возвращаю твоё сердце, чтобы ты подарил его кому-нибудь особенному».
Последние слова я пропела. Губы Нейта дрогнули.
– Знаешь, у тебя совершенно отсутствует слух.
– Это моя самая страшная тайна. Сохрани её.
Сбегая по лестнице, я улыбалась мысли, что моим последним воспоминанием о Нейте Купере станет его смех.
Часть 6
Мой обратный путь в Нью-Йорк прошёл в том же состоянии фантастического эмоционального подъёма.
Сев в машину, первым делом я включила радио. Всего несколько нажатий кнопок, и салон заполнили звуки рождественских гимнов. «Ангелы, к нам весть дошла» сменились «Санта Клаус возвращается в город», «Сикспенс нон зе ричер» - Майклом Бубле. Я во всё лишённое слуха горло подпевала Конни Талбот, Фрэнку Синатре, Кристине Агилере. «Всё, что я хочу на Рождество - это ты» уверяла Мэрайя, и я не могла с ней не согласиться.
Под первые аккорды «Тихой ночи» я набрала мамин номер и совершенно не удивилась, когда меня перебросило на голосовую почту: больше свадеб моя мать любила только рождественские вечеринки.
– Привет, мам. Это Вики. С Рождеством. Надеюсь, ты весело проводишь время. Ну, собственно, всё.
– Немного помедлив, я добавила: - Люблю тебя. Ладно. Пока.
Удивительно, как непросто оказалось произнести эти простые слова. На вкус они оказались горько-сладкие. Может, потому что говорила я их впервые в жизни.
Следующий звонок был отцу. На этот раз трубку сняли после третьего гудка.
– Виктория?
К удивлению в папином голосе я была готова.
– Привет, пап. Счастливого Рождества.
– Счастливого Рождества. У тебя всё в порядке?
– Да. Всё в порядке. Просто позвонила вас поздравить.
– Эмм, спасибо. Я передам Лайзе, что ты звонила.
– Может, я загляну к вам на днях? Вручу мальчишкам подарки.
Обычно, о своих визитах я в первую очередь сообщаю Лайзе, поэтому сейчас папа немного смутился.
– Конечно. Без проблем. Ты же знаешь, мы всегда рады тебя видеть.
– Да. Спасибо. Поцелуй всех за меня.
– У тебя правда ничего не случилось?
– осторожно поинтересовался он.
– Нет. Всё хорошо. Просто...
– Я вдохнула побольше воздуха в грудь.
– Просто я хочу сказать, что люблю вас.
Тишина на том конце длилась так долго, что я заволновалась.
– Пап? Ты тут?
И опять эта длинная пауза.
– Мы тоже...
– папа осёкся.
– Я... я тоже тебя люблю, Вики.
Мы распрощались с такой сердечностью, что мне пришлось ненадолго съехать на обочину. Слёзы безудержным потоком текли из глаз. Услышать от папы слова любви и то, как он называет меня Вики - для нас это большой прогресс в отношениях. Ведь, для него в любом возрасте и при любых обстоятельствах я всегда оставалась Викторией.