Второй шанс
Шрифт:
— Что? — протянула девушка удивленно. — Ты и этого не помнишь?
— Я, честно говоря, пока абсолютно ничего не помню, — честно признался Старик.
— Хорошо. Сегодня первое июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года! — ответила Нина.
«Вот это да!» — чуть не вскрикнул Старик, но вовремя сдержался.
— А сколько нам лет?
— Ну ты даешь! Тебе и мне по шестнадцать. Мы перешли в десятый класс. А Леше семнадцать. Он окончил школу и готовится поступать на биологический факультет МГУ.
— А наши родители? Не хотелось бы
— Твой папа — Сергей Николаевич Иванов, ведущий инженер-конструктор на экспериментальном заводе медицинского оборудования при Институте Биохимии Академии Наук. А твоя мама, Людмила Петровна, кандидат наук, старший научный сотрудник в группе Академика Соколова. Они занимаются проблемой антибиотиков. Его любимая ученица, кстати, — двусмысленно хихикнула Нина и этот смешок очень не понравился Старику.
— А сколько лет этому академику? — спросил он.
— Ему шестьдесят лет. Он вдовец, детей нет, очень видный и, можно сказать, красивый мужчина, — со знанием дела ответила девушка. — Живет в том же доме, что и вы. Один в четырехкомнатной квартире! Представляешь себе?
— Представляю, — хмуро ответил Старик, — любимая ученица, говоришь?
— Да! Он сам так говорит!
— А что мой отец? Как он на это реагирует?
— Не знаю, — пожала плечами Нина. — Тебе виднее.
«Да уж, мне виднее, — подумал Старик, — если не брать в расчёт, что я вообще с ним не знаком».
— Стой! Ты о чем это таком говоришь? — с подозрением спросила Нина.
— Ни о чем, просто собираю информацию, — ответил Старик.
Вдали показалось облако пыли. К ним подлетел «Москвич» и резко затормозил. Из машины выскочили взрослые мужчина и женщина, видимо, родители того самого Саши, в чье тело попало сознание Старика. За ними вышел его старший брат. Они бросились к младшему сыну и принялись его вертеть и ощупывать.
— Сыночек! Сашенька! Все хорошо? Где болит? — мама заглянула ему в глаза. — Голова не кружится? Сознание не терял?
— Мама, — прервал тираду пострадавший, — сознание терял, немного болит голова, но я ничего не помню.
— У него посттравматическая амнезия! — заявила со знанием дел мама, которая окончила медицинский институт. — Везем его в больницу! Немедленно!
Отец с Алешей загрузили велосипеды на верхний багажник автомобиля, закрепили их там. Все сели в салон, и машина помчалась в Академическую больницу их городка.
В приемном покое, Старика осмотрел молодой врач. Он очень удивился, когда на голове обнаружил лишь синяк. Видимо ожидал, что после такого удара должны быть более серьезные нарушения, ну и как минимум рана с запекшейся кровью. Проверив глаза потерпевшего и его рефлексы, ничего катастрофичного он не обнаружил, и хотел уже было отпустить домой.
— Доктор, — пробубнил Старик, — а Вы не хотели бы сделать мне томо… — он тут же запнулся вовремя спохватившись. Откуда в эти времена могла быть томография. — Рентген моей головы?
— Зачем? — удивился
— «Коновал» — решил про себя пациент, а вслух произнес: — Для того, чтобы посмотреть, нет ли там субдуральной гематомы.
— Откуда ты знаешь такие слова? — удивился врач приемного покоя.
— А-а-а… У меня мама врач. А еще она сказала, что у меня посттравматическая амнезия. И вообще, лучше, чтобы я полежал до утра в больнице под наблюдением. Мало ли что.
— Может ты вместо меня и прием тут вести будешь? — сухо прохрипел врач, но в душе признал, что подросток совершенно прав.
Такие гематомы могли дать клинику и через несколько суток после травмы. Он вышел к его родителям, брату и Нине, и объявил, что оставляет до утра пациента под наблюдением. А утром его осмотрит невропатолог, нейрохирург и психиатр. Все признали, что так будет лучше. Мама хотела привезти вещи, но врач сказал, что ничего не нужно. Пижаму ему выдадут и так.
Нина подбежала к «своему парню» и хотела обнять. Но Старик непроизвольно дернулся назад, и она, обиженно надув губки, пожелала ему спокойной ночи и выбежала на улицу.
Все попрощались и Старика отвели в палату, где уже обитали трое людей и тут же любезно показали ему свободную койку. Так как ему было больше пятнадцать лет, его госпитализировали именно во взрослую больницу.
— Что у тебя? — поинтересовался взрослый мужик с перевязанной головой.
— Ударился головой, потерял память, — сразу ответил Старик.
— Ха-ха! — рассмеялся мужик. — Какая у тебя еще память! И помнить-то нечего!
— А как ты ударился? — спросил другой пациент. Больные скучали и были рады любому развлечению, даже в виде обычной болтовни.
— Упал с велосипеда и ударился головой об ограждение, — ответил Старик с опаской поглядывая по сторонам и тщательно следя за тем, что говорит. — И все, больше ничего не помню.
— Так уж ничего? — спросил третий болезный, с цепким специфичным взглядом, внимательно «ощупывая» им подростка.
— Брось, Петрович, это точно не американский шпиён! Пацан обычный, — рассмеялся первый мужик, и, обращаясь к Старику-Саше пояснил: — Он у нас в СМЕРШ-е служил. На пенсии уже давно, но по-прежнему бдит, как молодой.
— Помню, что живу в СССР. Что я советский комсомолец, и пожалуй все, — ответил молодой человек.
— Это самое главное! — рассмеялся второй больной. — Вот, что значит советское воспитание! Все забыл, но главное помнит!
Глава 2. Обживание на новом месте и в новом теле
Вскоре, всех пациентов позвали на ужин. Старик, вместе с остальными больными, направился в комнату столовой отделения, где он лежал. Больница новая, и в ней уже было предусмотрено такое помещение. На ужин давали молочную рисовую кашу, белый хлеб, щедро намазанный маслом, и сладкий чай. Все было очень вкусно, тем более, что он не ел практически целый день.