Второй шанс
Шрифт:
– Производственная травма, поскользнулся, упал, очнулся – гипс, - криво усмехнулся Семёнов, - в общем, как в кино.
– Сочувствую. Болит?
– Да, но я героически терплю, поэтому и спрятался здесь отдохнуть.
– А тут я…
– Вот кого не ожидал увидеть, так это тебя, - согласился Женя. – Как живёшь, Надя?
– Как-то…
– Замужем?
– Как и собиралась. Ты знаешь моего Величко. Он поставил тебе черепицу.
– Да? Это твой муж? Интересный мужик.
– Кому как…
– Что так?
– С годами многое меняется: люди, отношения…
– Угу,
– Сын. Он сейчас в лагере, потом собирается, как выражаются современные подростки, тусить в Киеве, где у Пети много приятелей.
– Вы тоже живёте в Киеве?
– Сначала жили, но потом переехали в Рушевку. В 90-е здесь можно было купить квартиру гораздо дешевле, чем в Киеве, да и мужу поднимать фирму тут было проще, чем в столице. Хотя главной причиной переезда стали мои родители, они были уже очень пожилыми людьми. Умерли три года назад в одночасье: отец от инсульта, а мама пережила его лишь на полгода, тихо скончавшись во сне.
– Сочувствую.
Они помолчали немного, а затем Надежда спросила:
– Почему ты вдруг вернулся, Женя?
– Когда сломал ногу, было время подумать о своей жизни, тогда и понял, что хочу домой, в Украину. Здесь у меня и работа, и есть, где жить – после родителей осталась квартира, а ещё их могилы, которые нужно навещать. Я долго не мог смириться со смертью родных, поэтому, фактически, сбежал куда подальше, чтобы не думать о несправедливости жизни.
– Но ведь помнил…?
– Всё время. От себя не убежишь.
Надя, наконец, закурила, а затем вздохнула.
– Ты прав, жизнь несправедлива. Иногда, чтобы принять эту мысль и смириться с ней, нужно потратить долгие годы. У меня самой сейчас время переоценки ценностей, но я не собираюсь сложить лапки и плакать в уголке кухни. Надоело. Буду бороться.
– Только не уезжай, - серьёзно попросил Женя. – По собственному опыту знаю – это не помогает.
– Кому как… Но я и не собиралась сбегать из Рушевки. Здесь моя жизнь, сын, которому я ещё нужна, родня, друзья-знакомые. Даст Бог, однажды я смогу сказать, что не плыла по течению…
– …а управляла лодкой, - добавил Семёнов. – Верю, что у тебя всё получится.
– Поживём - увидим.
Надя докурила сигарету и встала.
– Твои родители очень бы тобой гордились, увидев, как ты продолжаешь их дело, Женя. «Лора» - прекрасный ресторан и ты большой молодец, что смог вдохнуть новую жизнь в наше рушевское болото.
– Спасибо, - и Семёнов протянул ей свою визитку. – Позвони, когда тебе потребуется помощь. Или просто друг. Или собеседник. Я был рад нашей встрече.
– Я тоже. Всего хорошего, - Надежда спрятала визитку в клатч, кивнула и быстро ушла, стараясь, чтобы Женя не заметил, как горят её щёки. А он, провожая взглядом через стекло двери изящную фигуру женщины, подумал, что вот эту красавицу он бы точно хотел узнать получше.
«Она подрезала волосы до плеч, но в остальном совершенно не изменилась. Очаровательная, стильная, умная, искренняя. Блондинка. И я по-прежнему неровно к ней дышу. Но Надя дала чётко понять, что пока не время…. Что же, я никуда не спешу». Женя покачал головой и встал - пора было возвращаться руководить кухней и персоналом. От первых дней
* * *
После открытия «Лоры», жизнь Евгения постепенно вошла в новое русло. Он много времени посвящал обучению персонала европейским навыкам приготовления и подачи блюд, посетил поставщиков овощей, молока и мяса, снабжавших ресторан своей продукцией, а также дал большое интервью модному киевскому журналу, после которого клиентура «Лоры» ещё больше увеличилась.
– Многие спрашивают, почему мы не откроем сеть наших заведений в столице?
– спросил как-то Женю управляющий Саша.
– Мы обязательно потеряем в качестве приготавливаемых блюд, - ответил Семёнов. – И если честно, я не хочу заморачиваться новыми проблемами, а просто спокойно зарабатывать на жизнь, проводя время на кухне в своё удовольствие. Превращать готовку в конвейер – это не для меня.
– Вот и прекрасно, - вздохнул Саша, - а то персонал начал обеспокоенно спрашивать, не собираешься ли ты перенести «Лору» в Киев?
– С чего бы…?
– Столица, больше возможностей, больше денег.
– Но и проблем в разы больше. Нет, здесь я сам себе хозяин, у нас давно налажены связи с местными чиновниками, мы избавлены от рейдерских захватов, никто не покушается ни на нашу землю, ни на сам ресторан, так что, спасибо, но нет. Повторяю, я хочу лишь спокойно работать в кругу единомышленников. Мне совершенно чуждо тщеславие, жажда денег или власти. Есть свой участок работы – и хватит, хотя…
– Что?
– Я бы хотел, чтобы в «Лоре» начали играть приглашённые музыканты.
– Не понял…
– Хочу иногда устраивать музыкальные вечера для любителей джаза. Объявить это заранее на сайте, чтобы публика знала, кого будет слушать, и затем провести вечер в приятной компании.
– Только джаза? – вытянулось лицо Саши.
– Не обязательно. Сейчас много хороших музыкантов не могут реализоваться, ведь вокруг засилье попсы. Полуголые девицы трясут силиконовыми титьками, распевая дешёвку на телевизионных каналах или смазливые мальчики-попрыгунчики веселят публику, мелькая то здесь, то там, а признанные музыканты отодвинуты в сторону, их профессиональный и житейский опыт, песни со смыслом, музыка не для ног… Где они? Забыты. А я хочу дать возможность этим людям зарабатывать, напоминая окружающим и о себе, и о настоящей музыке.
– Ты уже знаешь, кого хочешь пригласить?
– Пока думаю. Но не беспокойся, это не нарушит общую концепцию ресторана. Публика по-прежнему будет приезжать к нам кушать, но иногда, для меломанов, мы будем проводить тематические вечера, чтобы послушать признанных корифеев украинской музыки.
– Если организовать всё правильно, «Лора» от этого только выиграет, - согласился Саша.
Спустя год.
Надежда.
Когда, вернувшись из магазина, Полина Игнатьевна увидела Надю, безжизненно сидевшую на ступеньках у ее квартиры, то сразу поняла – что-то случилось.