Второй шанс
Шрифт:
Мда. Я уже поняла. Кобылка потерла подбородок, а затем добавила:
— А еще там яд.
— Яд?
— Ну, вообще-то там их два вида.
Неужели одного было недостаточно?
— Первая — это липкая радужная штука… она не причиняет особого вреда пони вроде меня или Коры. Иногда толстяки вляпываются в нее, и она делает их еще более нелепыми. Какие-то красные пони однажды упали в нее, и сильно мутировали. Док прикончил их своим ядовитым дыханием. Этот противный розовый газ… в самом низу, на дне, целые облака этого газа. Только Док ходит туда, — Она ухмыльнулась,
Я посмеялась над этим, и вспомнила, что сказала Психошай.
— Эй, Прелесть? Психошай сказала, что с Сангвином было что-то не так… он сказал, что я пробудила нечто в Ядре.
— А, ну да, он орал как ненормальный. Не знаю из-за чего. Я тогда спала. Но, как мне кажется, когда взорвался какой-то большой корабль… ну, он чуть с ума не сошел. Он говорил, что если какая-то там программа взорвалась, то ничто не сможет остановить что-то очень нехорошее, собирающееся вырваться из города и съесть каждого пони… ну или как-то так. Я не особо слушала его, честно говоря. Очень многие пони хотят навредить ему…
Интересно, почему.
— Он никогда не говорил, зачем ему программа?
— Она ему нужна, чтобы исправить что-то. Хотя я не знаю что… надеюсь не что-нибудь из того, что я сломала.
Я нахмурилась… Это совершенно не совпадало с тем, что я слышала раньше. Что он собирался создавать монстров, и использовать Пустошь как свою лабораторию. Или продать Химеру Красному Глазу.
— Он случайно не упоминал о каком-нибудь секретном проекте, или о пони по имени Голденблад? — предположила я.
— О, да! Он обзывал его всеми плохими словами, что я знаю, да и многими другими тоже. Он постоянно твердил, что пони Голди все испортил, из-за чего-то, что он когда-то сделал. Говорил, что оно могло всех нас убить, — Она повернулась к окну и посмотрела на город. — Не знаю насколько это было серьезно. Хороший сильный пердеж снес бы половину этого города.
Я кивнула и присела рядом с ней. Я все еще чувствовала ту апатию, но теперь, стоило мне начать двигаться, она отошла на задний план. Я проиграла этот раунд, но еще не выбыла. Почти… но не совсем. Я была готова снова делать ставки.
— Спасибо, что рассказала мне все это, Прелесть.
— Да без проблем, — ответила она. — Уверена что не собираешься ничего делать?
— Ага, — кивнув, сказала я, и мы пошли обратно вниз. Скотч Тейп сонно прищурилась, когда мы спустились.
— А, ты болтала с Блекджек, — тихо сказала она, потирая глаза копытом. — Эй, Блекджек… У тебя случайно нет тех мятных конфеток? Они классные.
— Эээ… нет. Извини, Скотч. Боюсь, что нам придется отправиться в Тенпони и набрать еще. Или можешь попытаться взять у Рампейдж, — улыбнувшись, предложила я. Но она не улыбнулась.
— Я просто надеялась… если я съем одну… может П-21 заговорит со мной, — сказала она. — С ними я чувствую себя… будто… будто я знаю что говорить. А сейчас я чувствую себя страшно тупой.
Я вздохнула и селя рядом с ней.
— Ты не имеешь права
Я чувствовала это. Оно давило на меня, словно гравитация, но только в голове. Мне хотелось сдаться, и позволить унести себя. Но рядом была Скотч, и она нуждалась в помощи. И я могла помочь ей.
— Иди сюда, Скотч, — сказала я, обняв ее и погладив по гриве. Прелесть спокойно и задумчиво смотрела на нас. Я подняла подбородок Скотч и посмотрела в ее зеленые глаза.
— Ты не виновата, понятно? Не виновата. Не думай, что ты недостаточно умна или мила. Это не так.
— Но я не понимаю, почему он не хочет говорить об этом со мной? О маме. Обо всем! — она всхлипнула и отвернулась.
— Послушай, — нежно прошептала я. — Когда пони делают очень больно… это меняет его. Плоть и кровь можно излечить… Но некоторые вещи, которые нам приходится испытать, остаются навсегда. И нам всегда больно. Это злит нас… и пугает. Заставляет нас ненавидеть себя за слабость. Помнишь что произошло на лодке?
Она съежилась.
— Я… Я слышала что они делали. Я хотела помочь тебе, но ты приказала мне спрятаться… ты кричала… и… они прибили тебя гвоздями к полу! — я видела страдание на ее лице. — Но ты терпела все это… чтобы спасти меня. Чтобы они не сделали этого со мной. Я слышала шум, и как они называли тебя, и как ты кричала… а потом они начали бить тебя… а я просто сидела внизу и плакала… я бесполезна.
— Нет, Скотч. Неправда, — сказала я, держа ее в своих копытах. — Ты не бесполезна. Ты помогла мне выдержать это. Пока с тобой все было в порядке, для меня не было особо важно, что они сделают со мной. Это было больно… черт, это было ужасно больно! И, я думаю, еще долго будет болеть. Но пока с тобой все было в порядке… я могла вынести это. Если бы что-нибудь… случилось с тобой… я не выдержала бы, — Я аккуратно погладила ее гриву. — Но я спасла тебя, Скотч.
— Дважды, — прошептала она. Затем она глянула в сторону комнаты П-21. — То есть… когда-то и ему было так же больно, как и тебе?
— Вроде того, — тихо ответила я. — Но мне было больно всего около часа, а он терпел эту боль всю свою жизнь. Это тяжело. И боль не уходит. Она с ним, куда бы он ни пошел. Но он хочет поговорить с тобой, Скотч Тейп. Я знаю, он хочет. Но боится… и злится из-за этого. Ему куда легче держать всех пони подальше от себя, и сдерживать в себе все, что он чувствует. Ты ни при чем, Скотч. Ты ни при чем.
— Да, пожалуй, — сказала она, все еще не до конца уверенная. — А у тебя точно нету этих… Минталок? — Она густо покраснела, увидев мой взгляд, и продолжила, запинаясь. — Для него! Не для меня… хотя… мне они тоже очень понравились.