Второй урок грязного отчима
Шрифт:
Я чертовски быстро поняла, что эффект от наличия тысячи фунтов мышц в седле подо мной был ничем по сравнению с преднамеренной папиной стимуляцией!
Но потом я кончила и как будто внезапно поняла всю эту суету. Я внезапно поняла, что именно заставляет девочек в школе говорить об оргазмах тихим, счастливым шепотом. Конечно, было огромное удовольствие, но было и нечто большее. Когда я кончила, я поняла, что во мне нет ничего дефектного. С моим телом все в порядке!
И за эту первую неделю с моим телом много раз все было в порядке! Папа заставлял меня кончать
Знаете, я должна сказать, что это какое-то безумие — вытираться и одеваться после утреннего душа и только сейчас думать о том, что я могла просто солгать папе и сказать ему, что довела себя до оргазма мастурбацией только для того, чтобы иди на мой второй урок.
Оральный секс.
Для меня, я имею в виду. Папа пока не позволяет мне ничего для него делать.
Когда он напал на меня, это столь же примечательное изменение в ощущениях, как и то, что он использовал свою руку, чтобы… ну, я думаю, все, что было до этого, это то, что я возилась с попытками мастурбировать. Когда я чувствую его язык, это почти неописуемо.
Я еще не закончила вытираться полотенцем, когда папа заглянул в ванную и издал тихий свист. Я радостно хихикаю и убираю полотенце. Я покачиваю телом и говорю:
— Тебе нравится то, что ты видишь, папочка? — когда я поворачиваюсь, чтобы дать ему хороший взгляд.
— Мне нравится то, что я вижу, принцесса, — говорит он.
Я собираюсь сказать ему, что он должен трахать то, что он любит. Конечно, я не буду использовать эти слова. Не думаю, что смогу произнести это слово вслух, за исключением самых экстремальных обстоятельств, например, если я кончаю. Хотя у меня тоже нет шанса.
Папа говорит:
— Обри, дорогая, тебе нужно одеться, красивая девочка. Я только что разговаривал по телефону с твоей матерью, и она собирается сделать с тобой видеозвонок через десять минут.
Я замираю, а затем отмахиваюсь от этого. Я поражена, но не нервничаю. Я уже давно отказалась от того, чтобы моя мать была кем-то другим, чем она есть. Я могу справиться с тем, что она не является той матерью, которой мне хотелось бы быть, поэтому я знаю, что смогу справиться с простым видеозвонком с ней.
Шесть минут спустя я сижу за обеденным столом с открытым ноутбуком передо мной. Это новый ноутбук, который мне купил папа. Когда на экране появляется лицо моей матери, я дарю ей счастливую улыбку, хотя на самом деле я не очень рада ее видеть.
Я не знаю, чего я ожидаю. Я, конечно, не должна удивляться отсутствию привязанности на лице моей матери. Я сказала папе, что смирилась с тем, что делает моя мама и кем она является. Большую часть времени это правда, но мне труднее не обижаться, когда я смотрю на нее.
Мой отец бросил мою мать, когда я была маленькой. В процессе он бросил меня, но я его не виню. Моя мать и ее семья считают, что секс предназначен только для продолжения рода. Она буквально верит, что сексом можно заниматься только тогда, когда хочешь завести
Потом она забеременела от меня.
И она прервала его.
Я знаю все это из писем, которые я нашла, писем, которые он написал.
Моей матери не нравится смотреть на меня, потому что это напоминание о том, что она прогнала единственного мужчину, которого когда-либо любила. Что касается отчима, я уверена, что она любит его, но она не любит его так, как любила моего отца. Насколько я понимаю, папа получает несколько ручных работ в месяц и, если ему повезет, занимается сексом каждый месяц или два.
Я знаю, что ей кажется, что отдать это ему — это что-то глупое и ненужное в браке, но страха потерять еще одного мужа должно быть достаточно, чтобы заставить ее сделать это в любом случае.
В любом случае, я впервые разговариваю с мамой с тех пор, как вернулась домой. На самом деле, мне кажется, я впервые разговаривала с ней почти за год, хотя она написала несколько писем. Они были почти деловыми. Ее рот шевелится, но я ничего не слышу.
— Мама, тебе нужно включить микрофон, — говорю я.
К счастью, она замолкает, и это облегчение. Конечно, я понимаю, что рассказ ей о микрофоне в значительной степени гарантирует, что мне придется с ней поговорить, и мне это совсем не нравится. Я наблюдаю, как ее глаза сканируют экран, и почти говорю ей нажать на три точки в углу, чтобы открыть меню, но мне отчасти нравится наблюдать, как она расстраивается.
Наконец она это понимает и говорит:
— Одри. Привет.
Ага. Одри. Привет. Это то, что я получаю в первую очередь после того, как не слышала ее голоса около года. Я подавляю раздражение и вежливо говорю:
— Тебе нравится Европа?
— Очень, — говорит она тоном, который возвращается ко мне. Это тот же почти профессиональный тон голоса, который я слышала от нее всю свою жизнь. — Я рада видеть, что ты дома и у тебя есть степень.
Я думаю о том, что мне вдруг хочется сказать. Что ж, я рада, что твой муж доставляет мне больше оргазмов в день, чем ты, вероятно, за год.
Глава пятая
Дрейк.
Мне хочется кричать на жену. Я не могу поверить, что она расспрашивает Одри о ее учебе и планах на будущее, вместо того, чтобы поговорить с ней о чем-то… Боже, как, черт возьми, мне это назвать? Я имею в виду, в ее чертовом голосе нет любви!
У меня возникает чертовски сумасшедшая идея.
Я обхожу вокруг стола, чтобы убедиться, что смогу это сделать. Затем я медленно передвигаюсь и смотрю на экран. Я улыбаюсь так, как будто просто приветствую жену, и она улыбается мне в ответ. Я не понимаю эту женщину. Она смотрит на меня с чем-то вроде нежности в глазах, но абсолютно непреклонна в строгом ограничении любых проявлений физической привязанности.