Вторжение долгожителей в чужие эпохи. Скрытые возможности человеческого организма
Шрифт:
Длительные наблюдения показывают, что факторами, приводящими к суициду, являются: социальное неблагополучие, резкое ухудшение материального благосостояния, безработица, проблемы в личной жизни, в том числе неразделенность любви (у девушек суицид по этой причине составляет 42,2, у юношей – 36 процентов); сильные травмы, в том числе психические; потеря близких, одиночество; заболевания, сильные боли; психические расстройства; алкоголизм и наркомания.
Недавно ученые Института биохимии и генетики Уфимского научного центра Академии наук открыли шесть генов, нарушение функционирования которых вызывает у людей предрасположенность к самоубийству. Особо следует сказать о ряде социально-психологических факторов, напрямую провоцирующих суицид. Это ощущение
Среди тех, кого неразрешимые жизненные невзгоды подтолкнули к тому, чтобы уйти от решения проблем, покончив с собой, выделяются высокоталантливые творческие натуры. Печальной оказалась судьба известной российской поэтессы Марины Цветаевой. Одарив ее изумительным поэтическим талантом, судьба во всем остальном испытывала ее на излом.
Расцвет ее жизни и творчества совпал с годами революции и Гражданской войны. Их вихри и вынесли Цветаеву из Москвы в эмиграцию. Там начались ее бедствия. Трехлетнее пребывание в Чехии превратилось в затяжную борьбу за устройство сколь-нибудь приемлемого быта. Огромных усилий требовало создание элементарных условий жизни и изыскание времени для творчества. Все это повторилось при переезде в Париж, а позже – при возвращении в голодную и холодную Москву и в эвакуации в Елабуге. Поэтесса постоянно переживала непрекращавшуюся семейную драму. Составляющие душевных мук включали: отсутствие постоянного места жительства, денег, длительную разлуку с любимым мужем – писателем, журналистом и актером Сергеем Эфроном, перипетии его политических метаний. То он офицер белой армии, то перешел на сторону красных, увидев в революции рождение нового мира с широкими возможностями самореализации человека. Повороты в воззрениях мужа вызывали у Цветаевой беспокойство. Она безуспешно пыталась предостеречь его от рискованных шагов.
В 1939 году была арестована ее дочь, а затем и муж, которого обвинили в том, что он – французский шпион. Своего жилья у Марины по-прежнему не было, приходилось довольствоваться временным. Поиски работы также были безуспешными. И Цветаева с возмущением стала спрашивать, почему Москва ее отвергает. Ведь огромное число ее стихотворений посвящено Москве. А ее отец – Иван Владимирович Цветаев – был создателем всемирно известного Музея изящных искусств. Он подарил Румянцевскому музею (впоследствии Библиотеке им. Ленина) три огромные семейные библиотеки.
Главное препятствие заключалось в том, что ее, как жену «врага народа», никто не отваживался печатать. Письма, просьбы и письма-жалобы в Союз писателей, правительство и лично Сталину остались без ответа. Поэтому в те дни в дневниках Марины Цветаевой появились горькие записи: «Меня жизнь за этот год добила», «Исхода не вижу... Взываю о помощи...». И наконец, страшный крик души: «Никто не видит – не знает, что я год уже ищу глазами крюк... Я год примеряю смерть...» А в эвакуации в Елабуге все обстоятельства сложились так, что выхода уже не было никакого. И наступила развязка...
Трагичной, неоправданно жестокой оказалась судьба выдающегося ученого заката советской эпохи – академика Валерия Алексеевича Легасова. В научных и промышленных кругах страны его высоко ценили как блестящего, энциклопедически образованного ученого, энергичного работника, умевшего четко организовать свой личный труд и деятельность одного из ведущих научных учреждений, в числе руководителей которого он плодотворно трудился. У Валерия Легасова была яркая научная карьера. В 1967 году в возрасте 31 года он защитил кандидатскую диссертацию. А через пять лет стал доктором наук. В 45 лет ему было присвоено звание академика, а с 1985 года – он член Президиума Академии наук СССР.
С именем академика связаны наиболее крупные достижения отечественной науки в новейшем ее разделе – химии благородных газов. Он – непосредственный исполнитель и постоянный руководитель всех научных и опытно-конструкторских работ в этой сфере исследований. В результате были получены десятки уникальных, ранее неизвестных, полезных для промышленности веществ.
Труды Валерия Легасова и возглавляемого им коллектива в 1985 году были отмечены высокой государственной наградой – присуждением Ленинской премии СССР. В итоге ученые титулы Валерия Легасова выглядели следующим образом: член Президиума Академии наук СССР, заместитель директора Института атомной энергии им. Курчатова, возглавлявший отделение молекулярной физики, а в МГУ – руководитель объединенной кафедры радиохимии и химической технологии. Для пятидесяти с небольшим лет это была карьера не просто блестящая – небывалая.
Поворотным пунктом в его судьбе стали события на Чернобыльской атомной электростанции. Было это так. 26 апреля 1986 года в актовом зале Института атомной энергии им. Курчатова проходило собрание партийно-хозяйственного актива ученых. Обсуждался доклад «Об успехах советской атомной энергетики». Впоследствии академик Легасов вспоминал: «Воспевая гимн атомной энергетике, большим успехам, которые достигнуты, докладчик скороговоркой сказал, что сейчас, правда, в Чернобыле произошла какая-то авария...» Академик был включен в состав созданной в связи с этим происшествием правительственной комиссии и в 16 часов того же дня вылетел на место события. Масштабы аварии оказались ужасающими.
По его оценке, это было событие планетарного масштаба, которое, видимо, войдет в историю человечества так же, как извержение заметных вулканов, гибель Помпеи или что-нибудь близкое к этому. 27 апреля в хмурое небо над станицей устремляется армейский вертолет. На его борту – председатель правительственной комиссии – заместитель председателя Совета министров СССР Борис Щербина и академик Валерий Легасов. Щербина со стометрового расстояния рассматривает в бинокль взорвавшийся реактор. На его вопрос: «А что это там за малиновое свечение?» – Легасов отвечает: «Это не свет, это смерть».
Реактор в результате взрыва перестал существовать, превратился в пористую груду обломков, из которых шел выброс в воздух опасных для людей радиоактивных загрязнений. Была угроза возникновения самопроизвольной цепной реакции деления атомного топлива. Участник работ по ликвидации последствий аварии генерал-майор Николай Тараканов вспоминает: «Легасов приехал в Чернобыль одним их первых, работал непосредственно у четвертого реактора. Получил приличную дозу излучения... Но вместе со своей командой не уехал, остался! И это была вовсе не бравада: он нужен был тут как талантливый научный руководитель. Он имел право уехать, и никто бы его не упрекнул. Но Валерий Алексеевич остался...»
Прежде всего академик настоял на эвакуации 50 тыс. жителей городка атомщиков Припяти. И предложил меры по предотвращению возобновления цепной реакции деления атомного топлива: сбрасывание с вертолетов на взорвавшийся реактор материалов, затрудняющих вредоносные процессы в обломках реактора и способных дезактивировать радиоактивное излучение. Сам академик поднимался на вертолете над реактором по 5–6 раз в день. Валерий Алексеевич весьма остро оценивал ситуацию в первые месяцы чернобыльских событий. Он говорил: «Такая неготовность, такая безалаберность. Сорок первый год в еще худшем варианте. С тем же Брестом, с тем же мужеством, с теми же отчаянностями и с той же неготовностью...» 5 мая он впервые на несколько часов вернулся в Москву и сказал близким людям об отсутствии необходимых приборов, йода и других препаратов. Жизнь подтвердила обоснованность критики. Число больных среди ликвидаторов последствий аварии впоследствии оценили приблизительно в 600 тыс. человек. Не обошло бедствие и самого академика – он заработал лучевую болезнь. Когда он, заглянув в институт, поделился впечатлениями с дозиметристами, один из них, бросив взгляд на дозиметр, едва не упал в обморок. Воскликнул: «Валерий! Да ты светишься, как деталь из четвертого блока. Немедленно раздевайся, иначе хана».