Вторжение
Шрифт:
За углом мелькнул свет, который все приближался, отражаясь в тысячах обрушивающихся на землю струй воды. Свет фар. Ревя двигателем, на перекресток вылетел черный внедорожник. Гензер и Крук машинально отпрянули назад. Джип занесло на мокрой дороге. Автомобиль завизжал тормозами, развернулся наполовину и ослепил полицейских бьющими прямо в лица фарами.
Но Гензер успел понять, что происходит.
— Это Kia sportage! — заорал он. — Это они, б… дь, это они!
Рама хищно оскалился и сжал зубы, различив сквозь стену воды силуэты двух мокрых насквозь людей. Один
Джип рванул вперед.
Гензер вскинул автомат. Щурясь от потоков воды и бьющего в глаза ослепительного света галогена, Гензер присел, упер приклад автомата в плечо, выдохнул и нажал на спусковой крючок.
Джип Рамы разогнался за долю секунды, несясь вперед, как ветер. Но уйти от пуль было нельзя. Автоматная очередь разнесла лобовое стекло, по диагонали прошивая грудь Рамы — от сердца до правой ключицы. Раму отбросило на кресло, после чего швырнуло назад, на руль. Штекер заорал, вцепившись в ручку на двери. Он попытался схватить руль, но Раму повело в сторону, и он упал головой на колени Штекера, полностью блокируя доступ к рулевому колесу.
Джип пронесся мимо Гензера и Крука. Гензер поворачивался и продолжал палить в автомобиль, пока не вышли все 30 патронов — на это ушло несколько секунд. Гензер закричал от ярости, потому что джип локомотивом промчался мимо.
Но затем его повело вправо. На полном ходу автомобиль стал поворачивать, но инерция мокрой дороги продолжала тащить разогнавшийся внедорожник вперед. Скользя по покрытому толщей воды асфальту, джип накренился, после чего с грохотом перевернулся на крышу.
Kia sportage подбросило и снова перевернуло. кувыркался и громадным черным комом продолжал нестись вперед. С грохотом отвалился бампер, волочась и кувыркаясь вместе с автомобилем, как огромная клешня монстра. Металлическую махину вертело по асфальту, пока наконец через пару десятков метров смятый в лепешку от многочисленных ударов об асфальт автомобиль не замер колесами вперед. Лишь колеса искореженной машины продолжали вращаться.
И наступила тишина.
…?
Где-то снаружи раздался грохот — в здании снова что-то обрушилось. Буров с тревогой посмотрел на потолок, с которого струйками посыпалась плесень и старая побелка.
— Б… дь…
Володя прикрыл глаза. Ему было трудно дышать. Хотелось вдохнуть полной грудью, но при каждом вдохе его тело пронзала жуткая боль.
— Нам конец? — пробормотал Володя.
— Нет. Мы в обезьяннике. Он полностью отгрохан из кирпича. Потолок бетонный. Дверь в руку толщиной, выдержит что угодно. Володь, мы здесь как в маленьком бомбоубежище.
— Вот только бомбы не хватало, — хмыкнул Володя, и его снова перекосило от боли. Хватая воздух ртом, он вдохнул и замер. В висках стучало, а плечо горело — Володя физически чувствовал, как смертельный жар от плеча расползается по его организму.
— Где ублюдки?
Буров на секунду закрыл глаза. Признавать, что они проиграли, было чертовски больно. Еще более больно было осознавать, что все эти люди умерли просто так. А скоро умрут и они… Буров заставил отогнать от себя эту мысль.
— Им нужно было хранилище вещдоков. Когда я затаскивал тебя сюда, ублюдки были в коридоре. В противогазах. Все предусмотрели, падлы е… ные.
— Не все, — проговорил Володя. Кашлянув, он тихо добавил: — Мы подстрелили половину этих выродков. Не меньше. Их найдут. И им конец…
— Да, только… — начал было Буров, но остановился. Говорить «только людей это не вернет» он не стал.
За мощной дверью ИВС раздался грохот, что-то упало. Узкая полоска между дверью и каменным полом озарилась светом. Пожар полыхал уже в дежурной части — в жалких двух метрах от них.
— Связи так и нет?
Буров взял телефон. Зарядка садилась — фонарь сжирал очень много энергии. В верхнем правом углу дисплея горел значок «Нет сети».
— Нету, — подавленно ответил Буров.
Часы на дисплее показывали время: «00.02». Буров невольно горько хмыкнул. Еще два с половиной часа назад ничего этого не было, а ОВД жил своей тихой и размеренной жизнью. Два с половиной часа… Самые длинные два с половиной часа в его жизни.
В случае со всеми его коллегами, которым довелось дежурить внутри в эту ночь — еще и последние два с половиной часа в их жизни.
Они одни. Два человека, один из которых истекал кровью, а второй был обессилен до потери сознания. Два человека в каменном укрытии посреди адского пламени, которое пожирало то, что еще несколько часов назад было отделом внутренних дел МВД по городу Елецку и Елецкому району.
Буров поколебался. Нажал на значок «Сообщения». Палец был словно чугунный и чужой. Буров набрал короткое сообщение. «Мы в ИВС». В графе «Кому» Буров щелкнул букву «Г», и телефонная книжка мобильника послушно подставила фамилию Гензер. Буров нажал «Отправить», мрачно вздохнул и положил телефон назад на шконку. Володя, лежа на холодном бетоне, покосился на отца.
— Ты что сделал?
— СМС-ку скинул.
Володя поморщился.
— Нафига? — Буров промолчал. Но Володя и сам догадался. — Чтобы знали, где искать трупы?
— Не трупы! — неожиданно для себя твердо рявкнул Буров. — Сейчас только полночь, б… дь, только полночь! Вся эта херня началась два с половиной часа назад! И никто кроме Муртазина не приезжал, потому что нет связи и потому что наши прочесывают южную часть города! Скоро они приедут. Полчаса, может час. Может, чуть больше… Мы протянем.
Словно споря с Буровым и опровергая его надежду, в щель под дверью пополз дым. За дверью скворчал огонь, пожирая мебель, пол, облицовку стен. Что-то взорвалось, и металлический предмет резко ударил в дверь ИВС. Буров вздрогнул.
— Не будь дураком, бать, — криво усмехнулся Володя. — Мы в эпицентре пожара. Окно под потолком и щели вокруг двери. Этого достаточно. Через полчаса здесь будет столько дыма, что мы откинем копыта от угарного газа.
Буров молча достал из укладки, висевшей на плече, старый служебный противогаз на случай ЧС. И положил его перед Володей.