Вторжение
Шрифт:
— Что же, — сказал тот, оценивая услышанное, — мысль неплоха. — И повернулся к Даниэлю: — Ну что ж, благородный воин, — торжественно молвил он, — в тяжелом бою тебе предстоит совершить новый подвиг, достойный подтверждения звания, которым я наградил тебя столь недавно и, уверен, столь уместно!
Даниэль поглядел на него, как на жабу, в одно мгновение исполнившись отвращения. Но внешне остался спокоен. Он и не собирался отвечать на эти слова.
— Ну, что вы там? — донеслось снаружи. — Наши кони хотят жрать! Мы хотим драться! Дьявол, вы откроете или нет?!. Или
— Думаю, — между тем внезапно вмешался Гери, не слушавший излияний вожака Свободных и продолжавший давить на Родгара, — что сей бесспорно достойный воин именно сейчас не вполне подходит для поединка. Все мы знаем, что шанс у нас будет только один. И тот, кто выиграет поединок, спасет всех нас. Мы прекрасно знаем, как ты бьешься, а о нем, — он кивнул в сторону Даниэля, — не знаем почти ничего. В выборе поединщика я ставлю на тебя, и, уверен, меня поддержит каждый.
— Мы выбираем поединщика, — крикнул Иннар, до того слушавший их препирательства с обреченным видом. — Подождите!
— Время дорого Свободным, — насмешливо ответил вожак. — Мы не станем ждать слишком долго. В конце концов теперь вас можно просто выкурить оттуда, — в голосе его появился вкрадчивый мед, — ведь у вас нет Хозяина, который может открывать и закрывать заслонки.
Свободные поддержали.
— Биться насильно? Не за великую идею? — меж тем брезгливо переспрашивал припертый к стенке Родгар, и в голосе его слышалось мягонькое недовольство, а красные губы капризно надувались. — Повинуясь желаниям этих... этих существ?..
В тот момент снаружи раздались несколько слов на резком, непонятном Даниэлю, колком и рваном языке, сказанных явно не вожаком. В них были слышны сдерживаемые злость и недовольство.
Предводитель Свободных ответил что-то на имперском, но не так громко, чтобы замершие в трактире услышали что. И всадники захохотали в ответ.
— Ладно, — снова крикнул звонкоголосый, как только общий хохот стих, — повеселились, и хватит. Слушайте мои условия.
Все молча приготовились к худшему.
— Я взял к себе двенадцать ваших, бежавших из «Приюта». Тех, кто смог доказать свою полезность. Понятно, что я знаю все о том, что там у вас произошло. Планы у меня простые, и от своих людей я их не скрываю. Тем более что каждый из вас либо станет одним из них, либо... нет (там снова засмеялись). В общем, я хочу стать новым хозяином «Приюта» и этой земли. Все, кто желает присоединиться, пусть покажут себя. Выметайтесь оттуда, и я решу, кто из вас мне нужен, а кто — нет. Слабаков мне не нужно, собирателей и землекопов своих хватает. Нужны воины покрепче. И никаких полуросликов. — В народе снова посмеялись.
— Почему нет? — громко и яростно крикнул Гери. — Я получше половины твоих травников буду! Если не всех!
По толпе Свободных снова прокатился смешок.
— Ну, объясняй, — насмешливо и явно развлекаясь, приказал вожак кому-то.
— Да вот поэтому, Гери, — раздался снаружи хриплый, ревущий голос, — вот поэтому.
Даниэль увидел, как
— Да-а, — сказал вдруг пес, — если он так с ним, то как с тобой будет? — обращался он к Варху. И Даниэль заметил, что на том также нет лица. И что толстые руки его слегка трясутся. Здесь явно вступала в силу старая вражда.
Иннар несколько мгновений рассматривал полурослика и толстяка. Затем резко выкрикнул:
— Ты что же, Гюннар, так и остался затраханным мудаком, каким и был? Какая радость в том, чтобы отрезать голову полурослику? Или яйца жирному шуту?
— Это кто? — тут же спросил вожак.
— Тебе-то что, Иннар, — вместо ответа обратился Гюннар, в голосе которого явно слышалось довольство, — они тебе родные?.. Тем более что жирняка нашего я и пальцем не трону... Вернее, пальцем-то и не трону. Больно жалко такого болтуна языкастого, он еще всех нас повеселит!.. Мой господин, — уже гораздо тише, но все же слышно добавил он, — это Иннар- кровопийца, он мне названый брат. И про коротышку он правильно сказал. Травы знает, не придерешься. А хват такой, что только держись, — внезапно он снова повысил голос: — Но уж одного из вас я точно буду просить господина зарезать, как барана! Пристрелить из арбалетов, как собаку! Потому что такие ублюдки в мире жить не должны! Слышишь, ходячее говно?!. Не должны!
Свободные потешались.
В трактире наступила необыкновенная тишина. И медленно, как по команде, все головы повернулись в сторону стоящего позади Родгара. Замершего с глупым, слегка бледным, вытянувшимся лицом. Даниэль готов был поклясться, что в глазах Гери мелькнули, сменяя облегчение после слов Гюннара, огоньки презрительной жестокости и торжества.
— Ну-у, — справившись с собой, неожиданно спокойно ухмыльнулся Красный Герой, — лучшее наступление — защита!.. Бр-р-р-р, я хочу сказать... наоборот.
На лице его была написана сложная гамма неразборчивых чувств, среди которых, нужно отдать ему должное, страха даже и не просматривалось. Хотя явно было заметно искривленногубое, почти детское недовольство.
Каждый услышал, как Иннар глубоко вздохнул и пробормотал что-то, бывшее, судя по всему, очень краткой последней молитвой.
— Мы открываем! — громко крикнул он.
Варх, юноша-карн, Иннар и Даниэль, не сговариваясь, со скрежетом отодвинули деревянный заслон, за которым открылась маленькая дверца в стене на уровне пояса. Очевидно, чтобы достать мог даже полурослик.
Гери без слов снял с шеи Малыша связку ключей, подобрал самый маленький, отделил его, остальные вешая себе на шею, без труда отворил дверцу и, потянув какой-то из нескольких тускло блеснувших в полутьме рычагов, отступил, закрывая ее снова. При этом он внимательно рассмотрел ключик, кивнул своим мыслям и... сунул его себе в рот, тут же проглотив.
Даниэль подумал, что мера предосторожности слабая, хотя сама идея сильна. Навряд ли новому хозяину понравится, что его неприступный трактир будет стоять дверьми только нараспашку.