Вторжение
Шрифт:
Не знаю, кто подкинул ему идею, или она возникла самостоятельно, но Дед захотел освоить метаморфизм. Теоретически все правильно: если есть возможность управлять ростом тканей организма, то можно заставить их изменяться в нужную сторону. Задача, конечно, неимоверно сложная, но возможная.
После ряда безуспешных опытов Дед решил, что организм сопротивляется изменению по психологическим причинам – не хочет понять, чего от него добивается хозяин. Поэтому экспериментатор скопировал энергетическую матрицу кабарги в свой разум и сделал еще одну попытку, на сей раз частично удачную. Слава богу, он выбрал травоядное животное, а не волка, как собирался вначале.
Частично эксперимент удался: у Деда выросла шерсть по всему телу, уши форму изменили, отрос маленький хвостик. Кроме того, он бегал на четырех конечностях, прятался от сослуживцев и абсолютно ничего не соображал, а когда его пытались задержать, ранил нескольких человек. Хорошо еще, знаками не пользовался. В конце концов его привезли в Москву, где местные ментаты сумели снять чужую матрицу с разума исследователя. Сейчас Даниил успешно убирал из Дедова организма лишние части, в то время как Мисюрин со своей командой терялись в догадках, как привести в порядок энергетику и психику пациента.
Дед был псионом четвертого уровня – мог бы отправиться на Амазонку. Не судьба.
В стране существовало только одно учебное заведение, готовящее псионов гражданских специальностей: Академия Псионики, созданная Даниилом. Изначально предполагалось, что обучать в ней станут исключительно целителей, но два года назад создали еще несколько факультетов – общий, аналитиков-предсказателей, артефакторов, теоретический. Спрос на выпускников оказался очень велик.
Псионы, только что получившие инициацию, имели перед собой огромный выбор, куда пойти и чем заниматься. Большая часть поступала в наши структуры – мы имели приоритет перед всеми остальными службами. Но и кроме службы в СБР существовало широкое поле деятельности. Разведка и контрразведка, милиция и МЧС ежегодно принимали в свои ряды новичков и обучали по своим программам. В ФСБ организовали целое Управление, занимавшееся раскрытием преступлений с участием псионов, хотя легкие нарушения закона перешли в ведение милиции.
Кроме того, в армии существовали особые подразделения из слабых, до тридцати единиц оболочки, боевых магов. Я не разделял предубеждения, что существование этих войск бессмысленно. Тренированные в командах по четыре-пять человек, они могли представлять серьезную угрозу даже моим бойцам третьего, а то и четвертого уровней. У меня существовала договоренность с командованием округа, что в случае необходимости я буду использовать эти подразделения в своих операциях. Подобной нужды пока что не возникало, но чем черт не шутит. В свою очередь, силовики могли просить меня о содействии, если произойдет что-то серьезное.
В тех случаях, когда по каким-либо причинам человек не хотел идти служить в государственных структурах, он мог получить обучение в Академии. На сегодняшний день она являлась единственным учебным заведением, выпускавшим псионов-целителей: Академия имела репутацию первого и лучшего учебного заведения такого рода. Также пристальное внимание к ней привлекал факультет артефакторов, потому что спрос на их изделия рос с каждым годом, гражданских же специалистов не хватало.
Артефакты условно делились на две группы – свои и чужие, т. е. захваченные в Гнездах. Львиная доля захваченных не представляла практического интереса: возиться с ними могли разве что фанатики-ученые – так и возникают великие открытия. Оставшиеся оседали в разных службах – кому какие нужны. Наши бойцы предпочитали не связываться с артефактами из-за неизученных свойств, которыми те обладали. Все-таки они создавались с учетом чужой энергетики и влияли на человека не всегда в лучшую сторону. Поэтому сильные артефакты использовались редко. Жаль: я не отказался бы от дополнительной защиты или внешнего модуля оболочки.
Что касается артефактов, созданных нашими мастерами, то здесь тоже хватало проблем. Самые лучшие не могли похвастаться вплетенным знаком второго уровня – использовался только первый. Кроме того, если созданный псионом знак можно было изменять, растягивать, прикрывая несколько человек, то артефакты содержали статичные знаки. Как следствие, такие знаки легко обходились или разрушались – в зависимости от желания.
Тем не менее, спрос на артефакты постоянно рос: для простого человека они являлись единственным средством противостоять магическому воздействию. Обычная психология заставляла носить на себе маленький предмет, чтобы «в случае чего» иметь возможность защитить себя и своих близких.
Хотя я не видел смысла надеяться на артефакты в серьезных делах, против их использования не возражал. У меня у самого в наконечнике копья сидел знак Огненного шипа, а каждого бойца своего полка я в приказном порядке заставил носить амулет-ядолов – получить такое количество артефактов стоило мне килограмма нервов.
Сначала я хотел поговорить с Даниилом: он обещал подобрать интересующие меня данные. Потом, если получится, стоило попытать Коробка на предмет изменений в Амазонском Гнезде. Моисей Львович преподавал на факультете теоретиков, переманивая к себе юные таланты – его энергия и неутомимость вызывали восхищение. Я чувствовал его присутствие в здании Академии, но он мог убежать в любой момент.
В последнее время я редко бывал в Академии: слишком много дел. Пришлось сократить время тренировок, из-за чего Злобный обошел меня – он перепрыгнул на шестой уровень два месяца назад, пока я оставался на пятом. Впрочем, судя по ощущениям, ждать перехода оставалось недолго.
В общем, я приподнял край Святой брони и отослал информационный кодон Коробку с просьбой подождать. Ношение Святой брони для всех бойцов СБР стало рефлексом с тех пор, как появились первые телепаты: вспоминать не хочу, как мы изучали происходящие в моей психике процессы и обучали других ментатов сканированию. Хотя Коробок не был псионом, сообщение должен понять. Теперь можно поговорить с Даниилом.
В своем кабинете тот находился не один – с ним сидела Татьяна Коваленко, журналистка, в основном работавшая на Первом канале. Мы были шапочно знакомы: она освещала Вторжение с самого начала, когда только начинала свою карьеру на телевидении. Псион второго уровня, очень красивая женщина. И очень честолюбивая.
Судя по всему, терзать Даниила она уже закончила, но при виде меня решила задержаться. Общаться с журналистами мне разрешили, однако у меня не было ни времени, ни желания.
– Скажите, Виктор Андреевич… – Женщина все же решила попытать счастья: – Слухи об участии российского отряда в штурме Амазонского Пекла соответствуют действительности?
– Не скажу.
– Но почему? Нашим зрителям будет интересно узнать, примут ли наши бойцы участие в крупнейшей за все время Вторжения операции против пришельцев.
– Предварительное согласие дано, но окончательное решение предстоит принять на днях. – Я не лгал: в верхах существовало мнение, что вмешательство России в операцию является лишним. Потери при штурме обещают быть высокими, у нас и так мало бойцов, если сравнивать с Европой, Китаем или ДАО.
Впрочем, я не думал, что в ближайшее время следует ожидать крупных межгосударственных конфликтов. После развала Индии Китай окончательно занял место регионального лидера и сейчас объединял под своей властью мелкие государства юго-востока Азии, одновременно пытаясь справиться с ворохом внутренних проблем. Аналитики давали шестидесятипроцентную вероятность его распада на северную и южную части.