Вторжение
Шрифт:
Будь у них время, эти кропотливые поиски избавили бы обычных людей от вполне объяснимого страха перед нами.
Но времени не было.
18
Эдинбург, Шотландия, Земля
22 октября 1991 года
Внутренний будильник разбудил Джеймса Макгрегора ровно в 4.00. Самый памятный день в его жизни начался спазмами в желудке и жуткой головной болью. Первые надо было отнести на счет страха и непреходящей тревоги по поводу враждебных действий всяких мерзавцев, еще лелеющих надежду похитить или убить его, прежде чем он успеет выпустить метапсихического кота из мешка. Вторая была свидетельством
Что ж, если у Нигеля или у Аланы дело не заладится, придется самому выступить на сцену — и к черту профессиональный пиетет!
Еще не начало светать. Ощущая под боком мерную сонную пульсацию ума Джин, Макгрегор приступил к первому пункту повестки дня: устранению синусоидальной головной боли. Расслабился, успокоил дыхание, представил себе внутренний срез собственного черепа. Затем превратил внушение в серию команд: прекратить выработку гистамина, сузить биологические мембраны, блокировать выделение слизи, начать дренаж пазух, УБРАТЬ БОЛЬ.
Получилось!
Несколько минут он наслаждался желанным освобождением, прислушиваясь к шороху дождя по стеклам и легкому посапыванию жены. Самой сильной ее метафункцией было целительство, и она кое-чему обучила его, двоих детей и целый ряд коллег в университете. Этот дар широко распространен среди субоперантов кельтского и шотландского происхождения, и для его успешного применения не требуется специальной научной подготовки — достаточно сильной воли и уверенности в себе. Опыты над маленькими Кэти и Дэвидом это подтвердили; Джейми невольно улыбнулся, припомнив забавные видения детей. Если человек искренне верит, что синусит вызывают чертики с молоточками, то пожелание смерти злобным существам окажет не менее благотворное действие, чем четкие корректирующие команды…
На улице неохотно закашлял мотор; вскоре судорожные всхлипы перешли в ровное урчание. Но машина не отъехала, отчего неприятная тяжесть в желудке Джеймса усилилась. Черт бы их побрал! Кто на сей раз? Ну почему он не умеет различить индивидуальную ауру на расстоянии? Есть же счастливчики, обладающие такой способностью, к примеру, Дени Ремилард или тибетец Ургиен Бхотиа, возглавляющий группу в Дарджилинге. Вот кому нечего бояться засады. А он, Джейми, полный профан в определении ментального почерка. У него есть только один способ выяснить, что за шпион провел бессонную ночь на посту перед его домом и, порядком окоченев, не удержался от того, чтобы включить печку.
Придется покинуть свое тело.
Его душа устремилась через потолок спальни, чердак, крышу. Нависла над голыми деревьями, раскачивающимися на ветру, над уличными фонарями, бросающими тусклые отблески на мокрые плиты мостовой. Одна из стоявших у обочины машин выпускала тоненькие струйки пара. «Ягуар XJS НЕ». Джейми спустился, заглянул внутрь и увидел Сергея Архипова, лондонского резидента КГБ; тот высморкался в мокрый платок и выцедил последние капли со дна фляги. Из стереоприемника тихонько неслись звуки «Пещеры Фингала». Ночное бдение агента такого ранга могло означать только одно: русские вслед за американцами отказались от планов похищения, а Сергей дежурит здесь лишь для того, чтобы убедиться, что конкурирующая организация — в частности ГРУ, советская военная разведка, — не совершит подобной оплошности.
Но нет ли поблизости других шпионов? Джейми вновь поднялся повыше, пытаясь обнаружить присутствие янки или M15, но остальные машины вдоль тротуара и в прилегающих улицах оказались пусты, да и во всей округе, кроме них с Архиповым, бодрствовала только измученная бессонницей миссис Фарнсуорт, тупо глядящая в телевизор.
Наконец-то взбаламученный желудок среагировал на коррекцию, и Джейми поспешно вернулся в постель, чтобы подготовиться к дальним внетелесным экскурсам. Джин почувствовала его напряжение и что-то неразборчиво пробормотала во сне. Все в порядке, родная, заверил он. Время еще не пришло…
И опять душа полетела сквозь промозглый мрак. Теперь она опояшет мир, прежде чем вернуться на телесный якорь. Вначале заглянет на Айлей, к бабушке, потом пересечет Атлантику.
Штормовые валы высотой с гору обрушивались на остров. Ферма в излучине залива как будто скрючилась, заслоняясь от ветра. Для умственного взора Джейми темнота, окутывающая родные пределы, не преграда, разве что краски и светотени чуть размыты, что придает пейзажу некую плоскостность. Фонари, даже ночью освещавшие двор фермы, почему-то не горят, дом тоже погружен во тьму. На миг Джейми встревожился, но, спустившись, разглядел мерцанье парафиновой свечи в окне кухни и струйку дыма, почти вертикально поднимавшуюся из старинного очага. На ферме теперь заправляет старший брат Колин со своим семейством, но все они еще наслаждаются самыми драгоценными минутами сна. А бабушка по многолетней привычке поднялась до света и готовит завтрак. Джейми услышал, как она что-то напевает, подкладывая в огонь брикеты торфа и помешивая овсянку.
Ба, это я.
Мальчик мой золотой, выбрал-таки времечко!
За благословением явился… Мы хотим открыть миру наш секрет… У вас что, электричество отключили?
Так ведь шторм, видать, провода где-то перебило, и чудо-печка, и свет, и телевизор, и прочие нонешние диковинки не работают. Но Колину с Джин и Джонни надо все одно горячее на завтрак подать, слава те Господи, я полвека печь топила, истоплю уж еще разок, выходит, и старики с ихней рухлядью на что-то годятся.
Старики опять станут молодыми.
Милый ты мой! Неужто доживу? Восемьдесят годков прожила, тебя ясновидцем сделала, а про энто и не мечталось.
Понимаешь, ба, у меня до сих пор есть сомнения. Если б можно было подождать, пока не появится побольше таких, как Нагель, Алана и я.
Нет, мальчик мой, нельзя вам ждать, вона как они вкруг вас рыщут, вот выйдете на волю, тогда уж, даст Бог, на вас никто не позарится.
Да, если все пройдет хорошо.
Полно! Чему я тебя тридцать девять лет учила? Сомнение — для души яд, от его силы вянут.
Наверно, меня наука испортила.
(Смех.) Не трусь, Джейми. Кто-кто, а я вижу, с твоим показом старый мир кончится и новый начнется. Помнишь, старуха Шиптон все пророчила: девяносто первый год — апокалипсис придет!
Все так… Но знаешь, не хватает мне глаз, таких, как у тебя или у Аланы, да еще вашей уверенности. Не могу забыть, как в апреле на волосок избежал смерти, если б не тот здоровяк, что случайно мимо проходил…