Шрифт:
НАЧАЛО
Холодно. Как же я ненавижу холод. Наверное, плед упал и отлетел к камину. А эти растяпы не поддерживали огонь, и он потух. Что за бездельники. Я открыл один глаз и осмотрел комнату. Что и следовало ожидать, плед валялся возле потухшего камина.
Взгляд уперся в окно. За окном в озорном танце кружились снежинки, а небо заволокло тяжелыми тучами. Да, когда я присел возле камина за окном светило яркое солнце, и с крыши капали сосульки, которые никто не удосужился сбить. Куда смотрят в этом доме.
Я
Невольно повел плечами: прохлада забралась под рубашку. Надо все-таки кого-то позвать, чтобы развели огонь в камине. Взор опять уперся в пейзаж за окном. Метель набирала силу, снежинки кружились все быстрее, как будто совершали какой-то магический танец.
Вдруг неожиданно ветер ударил своим воздушным кулаком в окно, старая щеколда не выдержала, и створки распахнулись. «Шмяк!» – последовало за этим, створки стукнулись о стены и заново встали на место. Сноп снежинок радостно ворвался в комнату и окатил меня своей холодной радостью. Я потянулся закрыть щеколду. Да, это тебе не лето, подумалось. Лето – это тепло. Когда можно пойти в сад и нарвать чего-нибудь вкусного. Эх.
Картина за окном изменилась: в метели появилась фигура, которая медленно поднималась от подножия холма. Я стал всматриваться в нее. Вот почему так? Как находит на тебя безмятежность, обязательно ее что-то нарушит. Терпеть не могу это чувство, которое всегда приходило из ниоткуда, но несло перемены. Я уже знал, что что-то должно произойти, и это неизбежно.
Фигура минуту назад была на середине аллеи, и тут через секунду по дому разливался входной звонок. Дом сразу же ожил, как большое животное, которое вдруг проснулось. Сразу послышались звуки скрежетания и шарканье.
Ручка двери медленно повернулась, я оторвался от созерцания танца снега и с любопытством повернулся. В комнату просунулась вихрастая голова моего племянника. Он с явным намерением найти меня стал обозревать комнату. Но тут послышался глухой стук, голова дернулась и исчезла. За дверью тихо зашипели, и дверь распахнулась уже полностью: на пороге стояла смотрительница особняка. Она, как всегда, была похожа на монашку, сбежавшую из монастыря в своем строгом одеянии.
– Милорд, вас ждут в гостиной, – ее скрипучий строгий голос нарушил очарование тишины комнаты. Я тяжело вздохнул и направился вслед за ней.
– «Ну, вот и закончилась тихая жизнь». Вдруг подумалось.
Проходя коридорами особняка, я все думал, как там снежинки без меня. Бред, бред, бред. Створки дверей гостиной были открыты настежь. Сама комната была ярко освещена, в камине пылал огонь. Возле камина стояло большое кресло, в нем сидел седовласый мужчина и задумчиво крутил какой-то предмет в руках.
Опираясь на его спинку, стояла красивая женщина. Ее сигарета в мундштуке практически дотлела, и пепел свободно падал на дорогой ковер, которым был устлан пол комнаты.
Она была также поглощена предметом, который держал мужчина.
– Ну, что ты встал, как соляной столб. Проходи, скоро соберутся все, – я усмехнулся и сел в кресло напротив. Да, отец мог одной фразой отмести даже те вопросы, которые только рождались у людей в голове. Женщина подняла свои фиалковые, чуть раскосые глаза и ее взгляд приласкал меня.
У моей матери была удивительная способность одним взглядом обогреть весь мир. Я поудобнее устроился в кресле: вечер предстоял быть долгим. Долго ждать не пришлось, в комнате появились моя старшая сестра с мужем. Адель была, как всегда, в состоянии недовольства. Я к этому привык. И большая часть недовольства распространялась на меня. А ее муж все также пребывал в образе напыщенного индюка. С первого дня в нашем доме за ним это прозвище закрепилось. Он был из богатого рода, чем очень гордился и все время указывал на это. Род славился деньгами, но кроме них, больше ничем. Вообще что сказать, ростовщики.
Тут отец поднял глаза и посмотрел в мою сторону. «Ничем хорошим это для меня не закончится».
– Я наслышан о твоей последней поездке, – он передал предмет матери и взялся за трубку. Сколько раз я говорил, что прежде, чем что-то делать, нужно все взвесить и рассчитать.
Я закрыл глаза и начал считать до десяти. Прямо как в детстве, когда меня начинали отчитывать, а я начинал злиться. Мой отец – тяжелый человек. За всю свою жизнь с самого раннего детства я не помню, чтобы он проявил ко мне хоть каплю теплоты, если не словом, то хотя бы жестом или взглядом. Зато я прекрасно помню все нравоучения, которые происходили после моих неизменных шалостей.
Но тут вошли близнецы, и внимание отца переключилось на них. Я всегда поражался тому, что они постоянно вместе. Это для меня было всегда подозрительно. В детстве я имел неосторожность спросить про это у своей гувернантки, за что получил по первое число, плюс утомительную беседу с отцом.
Наконец, последним зашел мой старший брат. Ну, про этого даже сказать нечего. Я усмехнулся. Вечно витает в других реальностях, не замечая ничего вокруг. Я посмотрел на родителей: мать слегка напряглась – это было видно, как она слегка постукивала ногтями о спинку кресла. Отец, увидев своего первенца, еще больше нахмурился.
Да, вот такая моя семейка. Кто-то скажет, что большая семья – это хорошо. А я скажу – кошмар. Вечные интриги, споры, соперничество. И много, много тайн, которые сокрыты под пологом множества поколений нашей семьи.
Мы – представители рода Смотрителей. Это первородный род. Вообще существуют только четыре рода. Это – Смотрители, Ткачи, Ходоки и Мастера. Все мы – потомки Звездного Дракона. Свиток Создания, оставленный нам, говорил о том, что: Звездный Дракон, вступивший в пору зрелости и нашедший свою спутницу, решил соткать гобелен реальности, чтобы его потомки могли существовать в плотных осязаемых телах. Его подруга и спутница разделила с ним его идею.