Вуайерист

Коул Фиона

Слушая её сердцебиение, я пытался уровнять своё дыхание с ним. Пытался соответствовать медленному подъёму и опусканию её груди. Пытался потеряться в тепле её кожи, прижимающейся к моей щеке. Другой рукой я неторопливо поглаживал её живот, борясь с желанием крепко обнять её и прижать к себе, как будто я мог сделать нас единым целым. Как будто она могла бы стать ближе, я мог бы использовать её силу и, наконец, отпустить всё это.

Пока я обнимал её, Оклин обнимала меня. Её пальцы мягко скользили между прядями моих волос, посылая мурашки по моей шее и спине.

Она никогда не пыталась подтолкнуть меня к разговору об этом, никогда не придавала большого значения тому, как моё тело дрожало рядом с её. Она просто обнимала меня, пока я пытался очнулся от своего кошмара.

Когда дрожь, наконец, прекратилась, она спросила:

— Хочешь пойти в свою комнату?

— Ага, — смущённо согласился я. — Не хочу, но, может, это к лучшему.

Слава богу, в темноте она не могла видеть, как горят мои щёки.

— Хорошо.

Она нежно поцеловала меня в макушку, и мы сели. Я не ожидал, что она возьмёт меня за руку и поведёт за собой, но она вела себя так, словно это был её собственный дом. Я показал ей, какая дверь моя, и она не разжимала наших пальцев, пока мы не добрались до моей кровати. Нежно поцеловав меня в грудь, она отпустила мою руку и направилась в ванную. Она наполнила одну из чашек рядом с раковиной и принесла её мне, когда я застыл, наблюдая за её движениями в темноте.

— Выпей. Это поможет.

Я послушно взял чашку и выпил всё. Она выхватила её у меня и поставила на прикроватную тумбочку, прежде чем приказать мне лечь. Я чуть не рассмеялся над тем, как она меня укутала, но смех умер, не успев начаться, когда она наклонилась надо мной и откинула волосы с моего лица. Её золотистые глаза, казалось, светились в темноте и излучали свет для меня.

— Ты один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела, и я так благодарна тебе за любое доверие, которое ты мне оказываешь.

Я поднёс руку к её щеке и провёл большим пальцем по нежной коже, прежде чем притянуть её к себе для поцелуя.

— Я чертовски везучий человек, — прошептал я ей в губы.

Она поцеловала меня в последний раз.

— Я буду прямо по коридору. Приятных снов, Кэл.

Так и было.

Мне снилось, как я занимаюсь с ней любовью под звёздами.

25

ОКЛИН

Ты на сцене.

Прямо как актриса на Бродвее.

Они должны раздеться и, по крайней мере, притвориться, что совершают половые акты. Это то же самое.

Но независимо от того, сколько раз я пыталась напомнить себе обо всём, что говорила раньше, ничто не избавляло меня от тяжести, давящей на грудь.

Уставившись в потолок, я попыталась сосредоточиться. Я пыталась заставить своё тело двигаться так, чтобы казаться возбуждённой, как будто я была на грани оргазма, когда двигала рукой между ног.

Что бы подумал Кэллум?

Я издала тихий стон, надеясь, что этот звук удержит меня в моменте и не вернёт к Кэллуму. Я не могла думать о нём, когда выполняла свою работу. И

это именно то, чем являлось. Работа. Он должен был это понять.

Не то чтобы мы были в официальных отношениях или что-то в этом роде, или вообще имели какие-то претензии друг к другу, но как бы я ни старалась напоминать себе об этом, у меня болело в груди при мысли о нём. Он уже знал это обо мне.

Он никогда прямо не говорил, как сильно ему это не нравится, но он перестал приходить в клуб. Я слышала раздражение в его голосе каждый раз, когда я упоминала о работе.

Вместо того, чтобы кончить, как следовало, я изо всех сил пыталась сосредоточиться.

Я заставляла себя стонать громче, сильнее двигала бёдрами, быстрее двигала рукой, а затем напряглась, имитируя оргазм. Мне просто нужно было, чтобы это закончилось.

После того, как свет, наконец, стал красным, я лежала на кровати, чувствуя, как тяжесть становится всё сильнее и сильнее, пока я пыталась представить себя глазами Кэллума.

И впервые за всё время работы здесь — я почувствовала настоящий стыд.

Он следовал за мной из комнаты. Он навис надо мной, когда я убрала своё имя из всех дальнейших выступлений. В тот момент я никак не могла вести себя иначе, кроме как быть угрюмой. После того, как мне удалось нацепить фальшивую улыбку и обслужить клиентов до конца моей смены, я сидела в комнате отдыха, надевая свои теннисные туфли, когда вошёл Джексон.

— Пожалуйста, останься ещё ненадолго и согласись на сексуальную сцену со мной, — попросил он, глядя на меня своими лучшими щенячьими глазками. Я чуть не рассмеялась, потому что он знал, что они на меня не действуют.

Тяжело вздохнув, я покачала головой и опустила взгляд, чтобы завязать шнурок на ботинке.

— Я не могу, Джексон.

— Почему нет?

Почему нет?

Кэллум. Вот почему. Даже дополнительного счёта за ремонт моей машины, висевшего у меня над головой, было недостаточно, чтобы перевесить Кэллума. Я не могла перестать думать о нём и о том, что он подумает обо мне. Я не могла решить, было ли это ошибкой или нет, отказываться от таких хороших денег ради своего учителя, того, кто ничего не говорил об обязательствах и серьёзности. Хотя всё казалось серьёзным. Боже, всё казалось монументальным, проникало в мои кости, заставляя их казаться слишком большими, а кожу натянутой. Но, может быть, так было только у меня. Откуда мне знать, чувствует ли он то же самое?

И вот я отказывалась от хороших денег, основываясь на том, что он мог или не мог подумать обо мне. Может быть, я просто была студенткой, с которой он наслаждался её легкодоступностью.

Нет. Я знала, что это не так. Я достаточно знала Кэллума, чтобы понимать, что он, по крайней мере, хоть что-то чувствовал. Честно говоря, я чувствовала себя достаточно самостоятельной, чтобы не хотеть разыгрывать сексуальную сцену с Джексоном. Даже если бы она была всего лишь притворством.

— Я… — как я могла объясниться, не провоцируя новых вопросов? — Я кое с кем встречаюсь.