Вуду для «чайников»
Шрифт:
Арсений уже знал, что комната секретаря находится рядом с его собственной, и решил изловчиться и подсмотреть, как Борис будет готовиться ко сну. Возможно, у него накладные мускулы, или он подкрашивает лысину чернилами для заправки принтеров, или носит под брюками женские чулки – мало ли у человека слабостей, которые могут принести пользу? Если дело касалось компромата, Кудесников становился совершенно беспринципным типом.
Он уже высовывался наружу и приметил широкий карниз, позволяющий передвигаться вдоль всего второго этажа от окна к окну. Маленькое дополнение к архитектурному проекту – специально для любовных
– Меня зовут Анна Никифоровна, – заявило прелестное создание, сжимая и разжимая кулачки.
– Хотите дать мне в морду? – любезно поинтересовался Арсений. – За то, что я собираюсь погубить вашу репутацию?
Он мгновенно понял, что Кущин мог потерять голову от этой дамочки. Она была до того аппетитна, что слюнки текли.
– Вы способны это сделать? – деловито уточнила она.
Кудесников усадил ее на диван, а сам устроился на стуле, поставив его напротив.
– Вы в курсе, что я ищу пропавшего Кущина? – спросил он, чтобы сразу направить беседу в нужное русло. Однако не учел, что дама волнуется и думает не о том, что говорит он, а о том, что собирается сказать сама. Про Кущина она прослушала, потому что твердо решила поведать «магу-детективу» про тот античный сосуд, который разбила две недели назад. Семигуб вызывал милицию, уверенный, что антикварную вещь украли. Она до сих пор плохо спала, переживая происшедшее снова и снова.
– Я хотела сказать, что все получилось случайно, – выпалила кухарка. – Здесь не было никакого злого умысла.
– А, так вы все-таки причастны к его исчезновению! – И поспешил добавить: – Я ведь это сразу понял. Как только съел креветок в сыре. Кстати, было очень вкусно.
– Спасибо, – прорыдала Анна Никифоровна, не в силах больше сдерживаться. – Что теперь будет?
– Да ничего не будет, не переживайте. Я постараюсь преподнести все очень тактично. Только мне важно знать, где он. Не хочется растрачивать лишнюю ментальную энергию по пустякам.
– Он... Он в гроте возле реки. Вернее, то, что от него осталось.
У Кудесникова моментально вытянулась физиономия. То, что от него осталось? Вот это номер!
– Я перенесла его туда... частями. Он оказался такой здоровый...
– Но как это случилось? – спросил Кудесников, не привыкший, если честно, выслушивать признания убийц вот так вот просто, после ужина, в ходе светской беседы.
– Как это всегда случается? – Анна Никифоровна вытирала слезы то левой рукой, то правой. – Я его толкнула, он упал и...
– Стукнулся. Понятно. А где вы его расчленили? На кухне?
– Он сам... расчленился, – ответила она, хлюпая носом. – В том-то все и дело!
«Голова у него, что ли, отлетела? – озадаченно подумал Кудесников. – Как это можно упасть и расчлениться? Если только шеей на остро отточенный топор».
– Ну ладно, ладно, будет вам, – с притворной ласковостью сказал он. Креветки, приготовленные рукой убийцы, восстали у него в желудке. – Завтра покажете мне, где этот грот находится, и я постараюсь что-нибудь придумать.
– Спасибо вам, – кухарка встала, продолжая ронять слезы. – А про астральный коридор – это правда?
– Естественно.
Он проводил бедняжку до двери и подождал, пока она спустится по лестнице. Высунул голову в коридор и прислушался. Семигуб где-то внизу, на первом этаже, обсуждал с секретарем завтрашний распорядок дня. Значит, сейчас этот типчик пройдет к себе.
Арсений запер свою дверь на замок, выключил свет и лег животом на подоконник, чтобы убедиться, что никто из обитателей дома не вышел на улицу покурить. Никого не обнаружил: сад был черным, словно стоячая вода в озере, и деревья мерно шелестели жесткой августовской листвой.
Сыщик встал в полный рост в проеме окна, повернулся спиной к саду и ступил на карниз. Карниз оказался широким, двигаться по нему было не страшно, и он быстро преодолел намеченный путь. Сложнее было угнездиться возле соседнего окна и устроиться так, чтобы Борис его не заметил.
Как раз в этот момент его слуха коснулись голоса. Выходит, хозяин комнаты вернулся не один – второй голос был женским. Женщина находилась в ванной комнате, дверь в которую была открыта, а Борис стоял на пороге, опираясь о косяк. Поэтому было слышно только то, что говорит он, слов его подруги никак не разобрать.
– Конечно, я волнуюсь, – раздраженно выпалил секретарь. – А ты разве нет? Если он все узнает? Семигуб меня не просто уволит – он меня смешает с грязью. – Женщина что-то сказала, и он ответил: – Понимаешь, когда я увидел щенка, то просто... просто потерял дар речи. Он мне безумно понравился! И я ему тоже, можешь ты в это поверить?
Женщина ответила, и Кудесников вытянул шею, как мог, но тщетно. Он слышал не все, лишь отдельные фразы, не уловил, что речь идет о щенке, и решил, ясное дело, будто Борис говорит об исчезнувшем Кущине.
– Откуда я знал, что Семигуб поднимет такой шум из-за его исчезновения? Да, он сейчас живет со мной. И, честно тебе признаюсь, дорого мне обходится.
«Интересно, – озадачился Кудесников. – Не могла же кухарка столько всего насочинять? Так жив этот проклятый Кущин или нет? Лежит он расчлененный в гроте или живет с Борисом?»
И тут он увидел мобильный телефон. Телефон лежал на маленьком диванчике возле окна и сверкал серебристым боком. Если Борис войдет в ванну...
Не успел Арсений подумать об этом, как Борис выполнил его «ментальную просьбу» и скрылся в ванной комнате. Зашумела вода. Сыщик еще немного продвинулся вправо, встал на четвереньки, потом лег на подоконник, вытянул руку и достал телефон. Мгновенно спрятался и написал короткое электронное сообщение Лайме Скалбе. Дал команду: «Отправить», высунулся и швырнул телефон обратно на диванчик. Тот чиркнул по обивке и свалился на пол. Чертыхнувшись, Арсений влез в комнату, схватил его и пристроил, как надо, но тут...
Из ванной друг за дружкой вышли Борис и Валентина Золотарева – оба в неглиже. В ту же самую секунду телефон противно загудел, сигнализируя, что сообщение отправлено. Чтобы заглушить уличающий его звук, Арсений открыл рот и громко завыл:
– У-у-у! – И поднял голову вверх, как голодный волк, мечтающий о заблудшем путнике.
Сказать, что секретарь Семигуба и сестра его жены испугались – значит, не сказать ничего. Это «У-у-у!» прозвучало так ужасно, так... угрожающе! Плюс ко всему, Кудесников еще воздел руки к потолку.