Вук
Шрифт:
– Радуйся, что в рубашке родилась, – сказал он Кристине.
– А кто заложил тот фугас, на котором мы подорвались? – поинтересовалась журналистка, почувствовав благожелательную атмосферу.
– Кто теперь знает? – пожал плечами майор.
– А мужчина, который меня спас, кто он? – спросила Кристина, когда от чая прошла горячая волна по всему телу.
– Все зовут его Вук, – сказал Колосов. – По-сербски это «волк». Потому что он по лесам живёт. И глотку может перегрызть. Иногда он к нам выходит. Покупает еду или лекарства. Делится полезной информацией. А кто он на самом деле, чёрт его знает.
–
Вук, закинув рюкзак за плечи, с автоматом поперёк груди шёл от склада к выходу из села.
– Куда собрался на ночь глядя? На охоту? – спросил его Колосов.
Серб остановился у блок-поста и утвердительно кивнул.
– Спасибо, что помогли мне добраться до Дивницы, – Кристина поднялась и протянула ему руку, сочтя нужным поблагодарить мужчину. Кто знает, нашли бы её люди Колосова, если бы не незнакомец? – Извините, я сразу не представилась меня зовут Кристина, я журналист. А что вы делали на дороге? – спросила она.
Колосов чему-то усмехнулся и мотнул головой. А Вук проигнорировал руку и ответил односложно. Правда Кристина и этого не поняла.
– Что он сказал? – обратилась сбитая с толку журналистка к дежурным.
– Мимо проходил, – перевёл Игорь.
– Значит мне просто повезло, что вы оказались рядом, – улыбнулась Кристина.
– Сомнительное везение, когда твоя машина взрывается, – пожал Вук плечами и зашагал по дороге от Дивницы, оставив журналистку в ещё большем недоумении.
– Не обращай внимания, – сказал ей Колосов. – Он не особо общительный.
ГЛАВА 2 ДИВНИЦА
На следующий день Кристина смогла осмотреть Дивницу.
Раньше здесь работало предприятие по добыче, очистке и упаковке каменной соли. В 1991-м году его работа была остановлена, а с началом вооруженных конфликтов оно стало главным укреплением села. В нём же был устроен склад.
Для рабочих предприятия в 70-х годах построили многоквартирный трёхэтажный дом, который высился кирпичом среди частных домов с покатыми крышами. За неприглядный внешний вид дом и получил своё название. Часть жителей «кирпича» уехала, когда работа предприятия встала, остальные оставили свои квартиры с началом войны.
– Поднимайся на третий этаж. Там пустая квартира, – сказал Кристине Колосов, проводив до подъезда. – Хозяева уехали и на вряд ли вернуться. Так что располагайся.
По согласованию с сельской администрацией в пустующие квартиры «кирпича» заселяли женщин, служащих в миротворческих силах. Мужчины жили в здании школы, занятия в которой больше не велись.
Медицинский пункт и штаб разместили в каменном здании администрации. Там же находилась оружейная.
– А вещи из машины достать не удалось? – спросила Кристина, зная, что люди Колосова ещё накануне вышли к подорвавшейся «Тойоте».
– Получи нужное на складе, – ответил майор. А затем добавил: – У тебя сегодня день,чтобы тут освоиться. Сейчас местные у церкви собираются. Будут праздновать крестины ребенка. Сходи посмотри.
– Если честно, я детей не очень люблю, – призналась Кристина.
– Женщина, а детей не любишь. Про войну писать приехала, – вздохнул с укором Колосов. – Что с вами такое творится, новое поколение? Ну, иди на кухне помоги.
– А Горажде? – напомнила журналистка.
– Горажде? – посмотрел себе под ноги Колосов, словно ища там ответ. – Поедем на следующей неделе.
Получив на складе постельное белье, сменную одежду, набор предметов личной гигиены и даже пачку чая, Кристина поднялась в выделенную ей квартиру. Дверь была открыта. Внутри был идеальный порядок, будто хозяева поехали в отпуск: ваза на комоде в прихожей, посуда на сушилке в кухне, ажурные белые занавески на пол-окна, письменный стол с работающей лампой, книги в шкафах.
Кристина остановилась напротив зеркала. И едва узнала себя. Левая щека вся в мелких царапинах. Волосы собраны в неопрятный хвост. Мятая футболка и грязные джинсы. Только золотые серьги всё ещё напоминали о той Кристине, что прилетела в Сараево из Парижа. Женщина заглянула в ванную комнату и проверила, работает ли душ. Стягивая с себя испачканные вещи, она услышала как об пол стукнулся осколок автомобильного стекла, который она носила на себе со вчерашнего дня.
Приведя себя немного в порядок, Кристина отправилась на школьную кухню, где готовили для бойцов. Между «кирпичом» и школой располагался магазин. В нем продавали как продукты, так и хозтовары, а также журналы. Привоз был раз в неделю.
Поднимаясь по школьной лестнице, Кристина услышала колокольный перезвон. А потом увидела как из церкви стали выходить участники крестин. Её взгляд привлекло то, что люди были в национальных костюмах: белых рубахах, чёрных жилетах, с широкими поясами. Ребенок вопил. Гости, перекрикивая его, скандировали какие-то речёвки с пожеланиями. А потом то ли отец, то ли крестный достал пистолет и стал палить в воздух. Кристина подумала, что ей повезло увидеть этот момент своими глазами, иначе бы стрельба внутри посёлка её напугала. Также она отметила интересную деталь. В Москве, например, народная традиция давно стала культурной, почти музейной, а здесь она шла бок о бок с повседневной жизнью. Журналистка ещё раз подивилась на происходящее действо и вошла в школу.
Еду миротворцам готовил повар-мужчина. Журналистка на всякий случай захватила с собой камеру и поинтересовалась, можно ли будет поснимать на кухне, а также не нужна ли здесь помощь.
– Иди сначала поешь, – ответил повар, снисходительно глядя на то, как на Кристине сидит армейская одежда.
Уговаривать Кристину не пришлось. Она отточенным жестом потянула ремень камеры, передвинув её на спину, и взяла тарелку, быстро прошла вдоль стола, наполнив её, и собралась присесть на ближайшее свободное место, когда один из военнослужащих помахал ей рукой.
Игорь заметил журналистку, ещё когда та только вошла в столовую. Но терпеливо ждал, чтобы привлечь её внимание. С обедом он уже расправился и теперь был готов просто составить компанию и поболтать. За полтора месяца, что они стояли в Дивнице, к ним мало кто заезжал. И любой посетитель вызывал в селе неподдельный интерес. Что уж говорить о молодой привлекательной женщине, российско-французском репортёре, дочери успешного дипломата.
– Как самочувствие? – спросил Игорь, – освобождая место за столом и предлагая присесть рядом.