Вулкан проснулся, бэйби

Белояр Ирина

Сожгу твою слабость, усталость, пораженчество и бессилие.

Сожгу тебя взрослую…

Вулкан медленно просыпался.

Я разгорался сам и тянул за собой Нину. Хотел ее спалить и раздувал пламя. Сначала — крохотный язычок. Потом огонь зазмеился по терновым сучьям — это пошла встречная волна. Первая — теплая. Вторая — жаркая. Третья — огнедышащая.

Набухший фурункул Вселенной лопнул. Как когда-то на Гее, я — мы! — ощутили все оргазмы сразу. Наши собственные и множество других — из моих воспоминаний, из ее воспоминаний, из самых разных чужих, архетипических, филогенетических и Бог знает еще каких воспоминаний. Это не мы совокуплялись. Это мироздание совокуплялось

нашими телами. Вспышка сверхновой, а дальше — живое дыхание космической пустоты…

…Потом Нина спала, а я смотрел в потолок. По потолку во все стороны разбегались веселые разноцветные искры. Я их видел, чувствовал и слышал. Это добрый дух терновник пришел повидаться со мной.

Зазвонил телефон. Его я тоже ощутил как звук и цвет. Он ворвался в игры разноцветных искр алой кляксой.

— Где ты? Почему тебя до сих пор нет?

— В гостях.

Алый цвет сменился на фиолетовый:

— В каких гостях?

— У Нины.

Пауза. Потом фиолетовое стало бурым:

— Дело твое.

Сухо, как человеческие губы в пустыне. Дальше — отбой. Гудок раскачивался, как удавленник на виселице.

Она уже ревнует. Она стала такой, как женщины Земли.

«Все кончено», — раскачивался гудок. И с каждым его движением потолок терял краски. Становился черно-белым.

Черно-белым он был и наутро, когда я, совершенно разбитый, проснулся от поцелуя.

— Убежала оформлять отпуск.

Глаза у Нины сияли. Я взял ее за руку:

— Когда мы снова будем вместе?

Как пыльным мешком по голове:

— Никогда.

— Почему? Тебе было плохо?

— Божественно хорошо. Именно поэтому. Боюсь подсесть на тебя, как на иглу.

— Что за глупости?

— Свои проблемы нужно решать своими же силами. Без инъекций чужой энергии. И без кабинок тоже. Спасибо, ты меня в этом окончательно убедил.

— Если «боюсь подсесть» — значит, не убедил. Где начинается «боюсь», там заканчивается свобода.

— Ты меня недооцениваешь.

— Надеюсь.

— Спасибо, Кир.

— Не за что. Ожогов нет?

— Чего?

— Ожогов разной степени тяжести.

— Ехидничаешь?

— Не знаю, не уверен.

— До свидания.

— Прощай.

Я сел на кровати. Комната была плоской и черно-белой. Как потолок.

* * *

Шеф ехидно заметил: что-то часто начал «непроизвольно сгорать» датчик.

— Носитель в плохой форме, — угрюмо сообщил я, глядя в пол.

— Что так?

— Переутомление. Организм жаждет остаться в одиночестве.

— Совсем? Даже без Инги?

— Даже.

— Пяти дней на отдых тебе хватит?

— А можно?

— Я купил себе кусочек острова в Тихом океане. Неокультуренного. Гостиниц и пансионатов нет, туристов нет. Только несколько старых чудаков вроде меня. Там пока даже фундамент не заложен, палатка вместо жилища. Но тебе-то, спартанец, и ее хватит…

Мир обрел цвет и объем. Значит, реальна только информация? А как же этот теплый песок под ногами, накатывающие волны и мое собственное тело, которое, не смотря ни на что, хочет жить? Тоже всего лишь информация?

…Или это нечто большее — знание?..

Мою Ингу убила лишняя информация. То, что способно убить, лучше стереть… они и стирают. И мы стирали, когда драпали на Гею. Все стирают, каждый по-своему. В принципе — наплевать, какое мне дело.

Но безнаказанно вынимать из человека душу — это вы погорячились, ребята.

Будь по-вашему. Поиграем в информационные игры. Кто не спрятался, я не виноват.

Я

еще не знал, что собираюсь делать. Просто в кои-то веки почувствовал себя свободным. Никаких компромиссов. Никаких реверансов. Никому не нужно подыгрывать, ни к кому не нужно пристраиваться. Понимать, сочувствовать, входить в положение, смотреть на проблемы с разных сторон… Когда вулкан просыпается, он разрешения не спрашивает.

…Сначала мое тело разбегалось в разные стороны: Вселенная расширялась. На краю всего сущего меня уже не было, лишь многие миллиарды разрозненных информационных частиц. А за краем находился Бог. Последняя надежда частиц, потерявших единство.

Потом начался центростремительный период, и в конце его я снова стал единым целым. Информационным блоком.

Реальна только информация. Остальное — тлен.

Огляделся. Вокруг меня полно других таких же блоков. Выглядят очень по-разному. Вот прошла степенная лошадь. Это какая-нибудь утилита. А вот рабочий в спецовке — наверняка драйвер. Отряд копов — антивирусы…

…А это что за гадость?..

Нечто сороконогое, с фасетчатыми глазами, в шкуре крокодила, павлиний хвост, зубы акулы, из боков торчат щупальца, в щупальцах — швабра, тряпка, чистящий порошок… Ползет, и вкрадчивым голосом твердит:

— Моя цель — вырастить как можно больше кур на продажу…

Вот ты и попалась, тварь. Вулкан, проснись, самое время! Смерть чудовищам!..

…Где-то на провинциальном пост-сервере приключилась авария. Программа «Вижу цель!» не попала в чей-то почтовый ящик. Где-то в столице в памяти компьютера-диагноста произошел сбой. Клиента привели в чувство нашатырным спиртом, извинились и предложили зайти в другой раз…

«…Все, любимая. Я спалил свой датчик окончательно.

Стыдно перед шефом, я подведу его своим бегством. Может, простит.

Не хочу видеть, как ты, бессмысленно-жизнерадостная, выходишь из кабинки всеобщего счастья. Не хочу слышать, что у тебя появилась настоящая цель. К примеру, наплодить как можно больше детей… Рожай, я не против. Только пусть их отцом станет кто-нибудь другой.

Нет, я не вернусь на Гею. Нельзя, я там все стадо перепорчу. Может, заразился чем-нибудь во время странствий по информационным сетям. Может, какая-нибудь крокодило-павлино-сороконожка обошла сзади и накрыла, тихо и незаметно… Я, как и ты, не сумел остаться прежним.

У меня появилась цель.

Спалить как можно больше сороконожек, чтобы как можно больше людей осталось лицом к лицу со свободой выбора.

Вывести из строя как можно больше кабинок счастья, чтобы как можно больше детей как можно дольше оставались детьми.

Идеал недостижим. Сороконожки и кабинки не кончатся никогда. Но каждая жертва будет приносить радость. Каждое убитое чудовище — как бальзам на душу… Я не сказал? Сегодня убил десять чудовищ. Завтра убью двадцать. Послезавтра — сто. Как можно больше.

В юности мне казалось: люди придумывают цели, чтобы оправдать бессмысленное существование. А потом через силу к этим целям стремятся. Делают то, что не любят, ради того, чего на самом деле не хотят.

Это не всегда так. Иногда цель приходит сама. Приходит как страстное и единственное в мире желание, которое стоит свободы, любви и жизни. Тогда не нужно себя убеждать и заставлять — ложечку за Бога, ложечку за черта. Цель распирает изнутри. Орудует своим хозяином, как инструментом. Воюет своим хозяином, как мечом. Ходит, бегает, плавает и летает своим хозяином.

Энергия, равная энергии вулкана. Или ты дашь ей выход, или она возьмет его сама.

Вулкан проснулся, бейби. Прощай».