Вулкан проснулся, бэйби
Шрифт:
— Ну, и на хрен тогда вообще этот маразм?..
— Ты — из дикого леса дикая тварь, — развеселилась Нина. — Тут все-таки цивилизация, а не абы что. Какая же цивилизация без маразма?..
Но самый серьезный удар — начал слабеть мой мысленный контакт с Ингой. Спровоцировала несчастье игра, которую нам предложили: моя девочка читает про себя записку, а я выдаю содержание записки вслух. После той демонстрации я не мог видеть мысли своей любимой, и все слабее чувствовал, что творится у нее в душе. А она день ото дня все больше мрачнела
— Зачем им наши игры, не знаешь? Эти люди напрочь лишены фантазии. У них мозги устроены, как бытовые приборы. Не вмещают ничего, кроме прикладных задач. Представь себе: «Вулкан» — в качестве автономного энергоблока, «вижу насквозь» — вместо камер внешнего наблюдения, «дышать вредно» — аквалангистам и космонавтам на случай чего. Здорово, правда?
Я пытался ее утешить:
— Не обращай внимания на всякую ерунду. Развяжемся с контрактом, улетим домой и забудем здешнюю жизнь, как дурной сон.
— Если получится.
Я тогда не понял, к чему относилась эта реплика. То ли «не буду обращать внимания, если получится», то ли «забудем, если получится».
«Улетим домой, если получится» мне бы в те дни даже в голову не пришло. Да и кто бы смог удержать нас в мире, где на всякую директиву существует целый букет обходных маневров?.. Насильственное переформатирование? Ерунда. Как справедливо заметил доктор Колли, «кому до вас дело»…
За годы отшельнической жизни на Гее воспоминания о нашей давней юношеской борьбе за самоопределение приобрели героико-романтический ореол. Вылетая на Землю, мы воображали себя чуть ли не первохристианами, готовыми принять мученическую смерть на арене цирка. Вы очень удивитесь, но я почувствовал разочарование, когда окончательно убедился, что ничего такого не будет. Представьте: грозились расстрелять, человек собрал все свои моральные силы, настроился — а его кинули. Смешно? Мне тоже. Неожиданно для себя понял, что меня никто никогда не расстреливал по-настоящему. Разве из водяного пистолета… Наверное, это симптом психологической зрелости: некоторые прошлые идеи и поступки начинают выглядеть как пресловутая борьба с ветряными мельницами.
…и оттого неуютно. Будто из души вынимают что-то. Нет, не вынимают, само уходит. А ты стоишь, бессильно опустив руки, и не можешь остановить…
Жили мы в научном городке на окраине мегаполиса. Выходить из городка нам не запрещали, но пока не рекомендовали. Мы и не спешили. Перспектива оказаться в стихийном человеческом потоке вызывала у меня безотчетный ужас. Потом, уверял я себя. Позже. Чтобы не в одиночку и не вдвоем с Ингой. Вот подружусь поближе с кем-нибудь из землян — попрошу устроить экскурсию.
Как-то с утра пораньше Нина поймала меня в коридоре:
— Мсье! Желаете побывать на психологическом полигоне?
— Как это?
Она рассмеялась:
— Провести социальный опрос. В городе.
— По биополям?
— Почти. По разработкам института за последний год. Вообще-то, эти опросы — проблема отдела маркетинга, но у них почему-то хронически не хватает рук. Ходят по лабораториям, клянчат
— Я ж ничего не знаю о ваших разработках.
— И не надо. Просто составишь компанию. Ходи и спрашивай чего угодно.
— Прямо таки чего угодно?
— Ну, согласуй со мной тематику, и вперед. Только… слушай, дружище! Придется подстричь бороду и собрать волосы в хвост. Иначе ты нам всю рыбу распугаешь.
«Дружище», ага… Я нахмурился:
— Ты ради этого меня зовешь? Чтобы я привел себя в человеческий вид?
— По мне ты и так ничего, — пожала плечами доктор. — Зову потому, что твоя любознательность давно просится за пределы института.
— Ладно, спасибо. Постараюсь стать человеком. Только временно и по минимуму.
Мегаполис оказался не так страшен, как я его себе малевал. Пока наш кар описывал круги, выискивая свободное место на стоянке, можно было полюбоваться зрелищем внизу.
Будь это мой родной город, я бы, наверно, заметил разительные перемены. Но это был просто город, и, опираясь на свои усредненные воспоминания, я мог бы сказать немного. Кажется, стало больше автомобильных уровней. И сетка навесных магистралей теперь заметно гуще. Вот и все.
— Приехали. Мальчики, вперед. Большое пешеходное кольцо, третий эскалатор справа, если я ничего не путаю.
— Второй, — уточнил Сергей. (Целевик. Эти редко что-то путают).
— Значит, второй.
— Оно совсем пешеходное? — спросил я. — Там вообще никто не ездит?
— Вообще. Нельзя лишать людей прелестей здорового моциона. Чертовски полезно — ходить пешком хотя бы полчаса в день.
Кольцо оказалось забито народом. Народ не прогуливался, а целенаправленно шел по своим делам. «Для прогулок есть парки, — пояснила Нина. — А здесь не рекомендуется тормозить движение. Но мы будем тормозить, нам можно». — «Разве не проще по делам ездить на транспорте, а в свободную минутку спокойно гулять в парке? Что это за моцион — бегом?..» — «По-лез-но», — по слогам отчеканила доктор.
Как только мы сошли с эскалатора, Сергей ринулся в толпу. «Смотри, не потеряйся», — напутствовала меня доктор и тоже шагнула на дорогу.
Я немного повременил, глядя, как работают товарищи. Товарищи успешно тормозили движение, но это, казалось, никому не мешает. Прохожие спокойно обтекали стоящих и, не сбавляя хода, двигались дальше. Сквозь стук каблуков, дыхание толпы и умеренную разноголосицу до меня периодически доносилось: «Одну минуточку, социальный опрос. Это не отнимет у вас много времени…»
Пора начинать…
— Прошу прощения, социальный опрос.
— Да, конечно, — широко улыбнулся мужчина.
Ярко выраженный целевик, даже внешне чем-то похож на нашего Сергея.
— Какая у вас цель в жизни?
— Вырастить как можно больше оранжерейных цветов, — не задумываясь, отрапортовал собеседник.
— Эта страсть у вас с детства?
— Нет, всего два года, — не смущаясь, ответил он. — У меня был тяжелый период в жизни, но помогла кабинка счастья.
— Скажите, а когда цветов станет много? Ну, очень много. Чем вы займетесь тогда?