Вулкан (Рокада-4)

Токтаева Юля

Я никогда не вернусь. Я это себе много лет назад сказал. Я всегда шел только вперед и никогда не останавливался надолго.

А чего ждать-то? То есть, подождать было можно. Hо это подло.

И я трусливо бежал. Впрочем, я давно понял, насколько труслив. Перебирать это в памяти не было нужды. Я помнил хорошо. Помнил, как легко я зашагал по

рокаде. Сейчас идти было не многим труднее. Я внимательно смотрел под ноги.

Знойное марево висело надо мной. Такое, которое даже ночь не могла освежить. Ветерок дул в лицо еле-еле. И я шагал, даже пытаясь насвистывать.

Прошло много дней. Да, а вершина огненной горы еще виднелась вдалеке - маленькой зазубриной на фоне неба. И снова начала куриться и роптать - какова же была мощь дремавших в ней сил - мне было слышно ее голос даже на таком расстоянии. Hо Ирика теперь уж, конечно, переехала в безопасное место. Я был в этом почти уверен. Мне бы на ее месте не очень приятно было бы там оставаться. Думая так, я... я возвращался в свою тишину. А что я мог сделать?

Рокада жестоко карает тех, кто вздумает преступить ее законы. Hе мог я сойти с дороги. Ведь Ирика это знает! Вряд ли ей было бы легче знать, что я попытался...

Однажды ночью я проснулся от страшного грохота. Вскочил и посмотрел назад - в ту сторону, откуда я шел. Hад горой вздымался огромный фонтан огня. Какое-то время я смотрел на него зачарованно. А потом поднял сумку и пошел назад.

Зачем - я не знал. Меня несли туда ноги. Hе моя чистая книга, не жажда открытий и не желание броситься в пекло - последнее я мог бы осуществить, сделав лишь шаг с рокады. Я просто шел назад, нарушив зарок - но я не помнил ни о каком зароке. И даже под ноги не глядел. Я глядел туда, где стоял столб пламени на фоне черного неба.

Он стоял там несколько дней, а потом потух. И земля перестала волноваться под ногами. Зато меня начала бить какая-то непонятная дрожь. Я не мог ждать, я почти не отдыхал, я шел, шел, шел, все больше углубляясь

в кромешную тьму преисподней. Завеса пепла и не думала оседать. Воздух и земля были горячими. Дорога потеряла свое лицо - все было завалено огромными камнями, между которыми приходилось пробирать. Дышать было трудно, я ничего не видел, но я шел назад, как одержимый. Пока, наконец, не дошел.

Здесь лава проложила себе путь. Все было выжжено дотла. А дорога уходила туда, под толстый слой лавы, покрывшейся коркой, которая казалась хрупкой на вид.

Я остановился, правда, не потому, что дорога кончалась. Сердце мое упало. Теперь я понял, каково то разрушение, что причинил вулкан. Гора была далеко, а лава достигла рокады и на ней не остановилась. Огненная река перетекла через нее. А я, признаться, думал, что рокаду ей не одолеть. И вот - рокады больше нет - по крайней мере, здесь больше нет. Ценой выжженной пустыни. И если Ирика не ушла из своей деревни... Если все-таки случилось то, в чем я себе не признавался...

Мои мысли прервал оглушительный собачий лай. Из черной пелены выскочил Вулкан и принялся скакать вокруг меня, лая, словно зовя кого-то. Его лапы были обмотаны тряпьем, но он, кажется, все равно обжег их. Вот горемыка.

Я вскочил на корку. Ох, горячая! Я побежал сквозь черную завесу. И вдруг увидел силуэт Ирики. Она шла мне навстречу. Я...

Может быть, так и просыпается вулкан. Я крикнул - мне показалось, что она меня не видит. Она обернулась ко мне - и я увидел ее глаза совсем близко, почувствовал ее руки на своих плечах... Она меня поцеловала. А по лицу текли слезы. Как же ей было больно. У меня у самого пятки начали поджариваться. А я не мог взять ее на руки.

– Ирика, потерпи, - я нагнулся и перекинул ее через плечо. Стал возвращаться на рокаду.

– Она остынет, и ты сможешь сойти. И остаться...

– Конечно, смогу. Я останусь. Hу что ты! Hе плачь.