Вурдалак
Шрифт:
Прозекторская оказалась небольшой светлой комнатой на два окна, с двумя столами, обитыми жестью, с отверстиями для стока жидкости, под которыми стояли ведра. На столе у окна лежал обнаженный труп молодого мужчины. Здесь все пропитал запах дезинфицирующих средств, к которому примешивался сладковато-приторный запах, сопровождающий смерть. Владимиру невольно вспомнилась прозекторская в анатомическом театре на Фундуклеевской, где запахи формалина, мочи, кала, полуразложившейся плоти смешались в удушающий коктейль, мгновенно вызывающий тошноту.
У стола с трупом находились хирург Осип Гаврилович, уже знакомый
– Проходите, молодой человек, без вас не можем начать, – иронично произнес Осип Гаврилович. – Таково пожелание господина следователя.
– Да, я настоял на том, чтобы у вас был помощник, – нимало не смущаясь, произнес следователь. – Ибо одна голова хорошо, а три лучше.
– Итак, молодой человек, запамятовал ваше имя, с чего начнем? – все с той же иронией в голосе произнес хирург, и Владимира его тон задел, но он решил пока на него не реагировать.
– Владимир Иванович, с вашего позволения, – спокойно произнес он. – А начнем, как обычно, с осмотра тела.
– Приступайте, любезный, а я уже имел возможность это сделать.
Владимир, переворачивая тело, быстро и умело произвел наружный осмотр. Кожный покров трупа был тускло-серого цвета, Владимир пальпировал трупные пятна, отмечая изменение их цвета при нажатии.
– Мужчина, не старше двадцати пяти лет. Судя по размеру и цвету трупных пятен, степени окоченения конечностей, смерть наступила не менее двадцати часов тому назад. Вероятная причина смерти – вскрытие наружной сонной артерии острым предметом, возможно, скальпелем или другим инструментом с тонким лезвием. На руках и ногах имеются следы от пут, судя по оставшемуся узору на запястьях, веревок, – уверенно произнес Владимир, глядя на хирурга.
– Что ж, коллега, наши мнения совпали. – Хирург одобрительно кивнул и добродушно улыбнулся. – Тогда продолжим.
Взяв скальпель, он сделал продольные разрезы на груди трупа и отвел кожу в стороны, словно материю. Затем хирург сменил скальпель на нож-секач, разрубил уверенными ударами ребра и, быстрым движением вскрыв грудную клетку, развернул ребра в стороны, словно это был какой-то диковинный конструктор, открыв доступ к внутренним органам. Надрезав околосердечный мешок, хирург погрузил руки внутрь и одним движением извлек органы сизого цвета – сердце, легкие, трахеи и бронхи. Хирург вслух характеризовал их состояние, после чего передавал их Владимиру, а тот складывал все это в тазик. Затем они перешли к внутренним органам брюшной полости. Вскрытие черепной коробки хирург поручил Владимиру, произнеся с усмешкой:
– Вам, как психиатру, привычнее копаться в мозгу. Да и с пилкой управляться мне, старику, уже тяжеловато. Это, конечно, не дрова пилить, но все же…
Через полтора часа вскрытие было закончено, в прозекторской оставили одного фельдшера, ему предстояло привести тело в порядок – поместить обратно внутренности и зашить места вскрытия, – прежде чем передать его родным для погребения.
Сменив халаты, они собрались в комнате хирурга.
– Как и в предыдущих случаях, смерть наступила в результате потери крови, – резюмировал Осип Гаврилович. – Больше ничего добавить не могу. Кому-то понадобилась его кровь, с какой целью – предстоит выяснить следствию.
– Предыдущими жертвами были молодые женщины. В этот раз убит молодой человек, – вслух размышлял следователь. – Это не слабая барышня, а физически хорошо развитый мужчина, который мог постоять за себя. Однако следов, говорящих о том, что он сопротивлялся, не обнаружено. Видимо, его удалось связать с помощью какой-то уловки. Но самым необычным есть метод убийства – обескровливание. Для чего это было сделано, с какой целью? Религиозные фанатики совершали ритуалы? Иная версия мне не приходит в голову!
– Ритуальное убийство в нашем губернском захолустье? Сатанисты, революционеры, сектанты? – Хирург рассмеялся. – Вы еще скажите, что снова восстал из мертвых черниговский упырь!
– Какой упырь? – заинтересовался Владимир.
– Вам еще никто местную легенду о нем не рассказывал? – с усмешкой спросил хирург.
– Нет.
– Во времена казачества жил в нашем городе весьма уважаемый человек. Одно время он был черниговским полковником, и власти у него было больше, чем ныне у губернатора. Затем он стал генеральным обозным всего казачьего войска, по значению вторая фигура после гетмана, это все равно что начальник штаба армии. Вроде бы царский воевода предлагал ему булаву гетмана всея Малороссии в обмен на изрядное количество червонцев, но обозный был чрезвычайно скуп. Уступил он гетманскую булаву Ивану Мазепе и не прогадал – Мазепа, став гетманом, сторицей ему воздал. Звали этого славного казака Василий Касперович Дунин-Борковский.
– Так кто же был упырем? – недоумевал Владимир.
– Все началось после смерти Дунина-Борковского. Нашлись очевидцы, утверждавшие, что этот мертвец ночами в черной карете, запряженной шестеркой вороных коней, въезжал в город и у того, кто встречался ему на пути, кровушку до последней капли выпивал, а потом ехал пировать в свое поместье. Жители города взбудоражились. Вот тогда известный архиепископ Иоанн Максимович вместе с церковными чинами подстерег упыря, когда тот ночью ехал через Красный мост, направляясь в свое имение, расположенное за речкой Стрижень. Архиепископ вышел ему навстречу со святым крестом и крикнул: «Изыди!» Сатанинские слуги и упырь вместе с каретой свалились с моста в речку. Больше упыря в городе не видели.
– Это всего лишь легенда, – поднимаясь из-за стола и недовольно морщась, произнес следователь. – Вам, Осип Гаврилович, лишь бы шутки шутить и байки рассказывать! А дело-то серьезное, если в ближайшее время не распутаю эти убийства, неприятностей не оберешься. – Он, обведя взглядом хирурга и Владимира, бросил: – Честь имею! – и вышел из кабинета.
– Так значит, этот Дунин-Борковский был реальной исторической личностью? – спросил у Осипа Гавриловича Владимир.
– Да. Его потомок, историк и этнограф Николай Маркевич, пересказал эту легенду в своей книге «Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян», а в «Истории Малороссии» назвал его упырем. И поведал о том, что еще в начале прошлого века на стене Свято-Троицкого собора было изображено сошествие упыря в ад, то ли по приказу самого Василя Дунина-Борковского незадолго до его кончины, то ли в наставление верующим.