Вурдалак
Шрифт:
1
Двухпалубный колесный пароход «Казак», словно заядлый курильщик, благодушно попахивая черным удушливым дымом из высокой трубы, натужно шел против течения стремительной Десны. Владимир стоял на верхней палубе, его лицо обдувал встречный ветерок. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он внимательно изучает безлюдные песчаные берега левобережья, покрытые чахлыми кустарниками и редкими деревьями с преобладанием ив. На самом деле Владимир погрузился в тревожные размышления, как обычно бывает, когда приступаешь к чему-то новому, неизведанному, и, главное, если ты не уверен в правильности принятого решения.
С этого дня Владимир должен был двигаться в совершенно новом для него русле самостоятельной жизни, теперь ему надо было рассчитывать
3
Евгений Базаров – персонаж романа И. С. Тургенева «Отцы и дети».
4
Так в Российской империи именовалась квалификация, полученная после обучения в высшем учебном медицинском заведении.
Владимир был родом из семьи коренных киевлян, из которой на протяжении многих десятилетий вышло несколько поколений врачей и адвокатов. Его отец, Иван Никодимович Шульженко, был известным адвокатом по уголовным делам, пользующимся популярностью и влиянием в Киеве. Мама Владимира умерла от чахотки, когда он учился во втором классе гимназии, и отец, несмотря на занятость, принял самое непосредственное участие в воспитании единственного сына, пожалуй, даже излишне его опекая. Иван Никодимович, подобно эгоистичным мамашам, контролировал каждый шаг своего чада, бесцеремонно вторгался в его личную жизнь. После того как сын окончил гимназию, Иван Никодимович поставил его перед выбором: он мог стать врачом или юристом, поскольку другие профессии, по мнению отца, не могли гарантировать жизненный успех. Владимир же грезил путешествиями и приключениями, мечтал стать географом или инженером, подобно Сайрусу Смиту [5] . В то время Владимир и не пытался перечить отцу, поэтому согласился поступить на медицинский факультет, посчитав, что это может пригодиться ему в будущих путешествиях. Первое столкновение с отцом случилось, когда Владимир отдал предпочтение хирургии и стал пропадать в свободное время в университетском анатомическом театре, тогда как отец настаивал, чтобы он стал провизором – профессия сугубо мирная, а хирурги в военное время подлежат призыву в армию. Ну а войны, подобно весенней грозе, случаются неожиданно, и последствия их губительные. Отец во время бесконечных разговоров за вечерним чаепитием брезгливо морщил нос: «Как ты можешь копаться в людских внутренностях? От тебя уже дурно пахнет!» Однако Владимир отстоял свой выбор, который сделал под влиянием все той же идеи стать путешественником, ведь без хирурга в экспедициях в малоизученные края не обойтись.
5
Персонаж романа Жюля Верна «Таинственный остров».
В своих мечтах Иван Никодимович распланировал жизнь сына на несколько лет вперед: работа в престижной и новой Александровской городской больнице, помолвка с дочерью своего приятеля, главного врача этой же больницы. Однако Владимир горел желанием вырваться из-под опеки и в конце концов разрушил мечты отца. Через губернскую врачебную управу Владимир получил направление в городскую больницу Чернигова на должность лекаря. Уехать как можно подальше от Киева, выйти из сферы влияния отца стало его самым заветным желанием.
Владимир отправился в место назначения не на дилижансе, что было бы быстрее, а на тихоходном пароходе, в комфортной каюте. Поднявшись вверх по Днепру, пароход свернул в главный его приток, стремительную Десну, и, преодолевая быстрое течение, медленно продвигался к конечному пункту, то и дело останавливаясь на промежуточных пристанях, обновляя состав пассажиров. Большую часть пути Владимир провел на верхней палубе, рассматривая проплывающие мимо пейзажи и представляя себя на настоящем морском корабле. Владимир тяжко вздохнул: это путешествие ничем не напоминало те, о которых он мечтал, а в своих фантазиях видел он бескрайние морские просторы, экзотические острова и страны.
Неспешный ход судна и однообразные пейзажи утомили Владимира, как и нестройный хор голосов разношерстной публики, устроившейся по дешевым билетам на носовой части парохода под брезентовым тентом вместе с вещами – узлами, чемоданами и даже мешками. У Владимира было место в каюте 2-го класса (отец настоял!), но, не в силах находиться подолгу в замкнутом пространстве вместе со словоохотливыми попутчиками, с которыми, будучи человеком воспитанным, был вынужден поддерживать неинтересный ему разговор, он предпочитал коротать время на палубе.
Русло Десны раздвоилось, пароход подал звучный сигнал и стал забирать влево, в более узкий рукав реки, как оказалось, в залив.
– Впереди Чернигов. Конец нашему путешествию, – произнес стоящий рядом статный мужчина лет сорока с элегантной бородкой, в пенсне и соломенном канотье.
Судя по всему, он, как и Владимир, предпочел палубу комфортной каюте и теперь с наслаждением курил ароматную сигару. Дым его сигары приятно волновал Владимира, навеивал думы о дальних странах. Владимир жадно всматривался в показавшийся с левой стороны зеленый холм, на котором вырисовывались силуэты церквей.
Корабль вошел в неширокую, грязную заводь со стоячей зеленоватой водой. На берегу была оборудована пристань, вдоль берега стояло несколько баркасов, фелюг, были развешаны рыбацкие сети. Места тут было мало, так что, если бы навстречу шел такой же пароход, как тот, на котором они приплыли, им было бы трудно разойтись. Крытая бело-голубая деревянная пристань при приближении к ней парохода стала активно подпрыгивать на волнах, несколько мальчишек, рыбачивших с нее, неспешно сворачивали свои нехитрые снасти – удилище из ореха, гусиное перо на нитке в качестве поплавка и самодельный крючок из проволоки. Появился матрос в грязной полотняной форме, следящий за порядком на пристани, и несколькими тумаками ускорил их сборы.
Пароход, подав звуковой сигнал, подошел к пристани, на носу и на корме застыли в ожидании матросы, приготовившие швартовочные концы. На палубе началось движение, пассажиры стали активно перемещаться на правый борт, несмотря на грозные окрики помощника капитана через жестяной рупор. Тяжелогруженый пароход с глухим стуком тесно прижался к пристани, сильно ее качнув. Умело закрепив швартовочные концы на кнехтах пристани, матросы опустили трап с перилами на причал, и пассажиры торопливо устремились к нему, стараясь поскорее оказаться на берегу, словно опасались, что судно, доставившее их сюда, тут же пойдет ко дну. Владимир не спеша прошел в каюту, уже покинутую его спутниками, и забрал свой багаж, состоящий из несессера и фанерного чемодана, обтянутого кожей.
Выйдя на причал, он увидел на берегу городовых в белом летнем обмундировании, которые усаживали в тюремную черную карету полного господина в котелке, что-то яростно доказывающего им. Тут же стояло несколько пустых подвод, на которых рядом с кучерами находились полицейские.
На причале у мостика, ведущего на берег, стоял полицейский и поторапливал пассажиров:
– Господа, быстрее проходите! Не задерживайтесь! Проходите!
Сойдя на берег, Владимир с любопытством огляделся. Здесь было скопление небольших деревянных, дощатых, чуть ли не фанерных домиков, больше похожих на временное жилье. Ощущался устоявшийся запах гниющих водорослей, сушеной рыбы и сырости. В нескольких сотнях метров начинался крутой, обрывистый берег, а на самом верху виднелась каменная белоснежная трехкупольная церковь. Чем-то эта местность напомнила Владимиру киевский Подол, только в миниатюре.