Вурдалак
Шрифт:
Им оставалось сделать десяток шагов до входа в психиатрический корпус, когда оттуда донесся душераздирающий крик, перешедший в вой и вдруг резко оборвавшийся. По спине Владимира словно провели наждаком, его передернуло. Антон Харлампиевич остановился и с улыбкой повернулся к нему:
– Вероятно, вы читали произведение господина Чехова «Палата № 6»?
Владимир молча кивнул, еще не придя в себя после услышанного ужасного вопля.
– Так вот, ни с чем подобным в нашем отделении вы не столкнетесь. Первым заведующим этим отделением был доктор Розенель. Он придерживался гуманного подхода в обращении с пациентами, как это было принято в европейских заведениях такого рода, где для больных даже ставили спектакли и устраивали балы. Доктор Розенель ничего такого не организовывал и в отношении буйных больных смирительную рубаху при необходимости применял, но он строго следил за тем, чтобы медицинский персонал их не обижал и не обворовывал. Он даже обратился в городскую управу с требованием выделить средства на возведение вокруг корпуса отделения высокой ограды, чтобы больные могли выходить на прогулки во двор, дышать свежим воздухом, благо для этого место есть. – Главврач указал на пустырь, образовавшийся между этим зданием и жилыми домами. – Это давало бы больным ощущение, что они не затворники, а просто находятся на излечении.
Антон Харлампиевич, указывая рукой на ближайшие жилые дома, продолжил:
– Наша больница, в том числе и этот корпус, были построены за чертой города, это потом он к нам дошел. Недобрая слава этого заведения для душевнобольных привела к тому, что жилые дома строили в отдалении от него. Жители ближайших домов направили городским властям гневную петицию, выразив свое возмущение сумасбродными новшествами доктора Розенеля, а магистрат долго оттягивал решение этого вопроса. Доктор Розенель на свой страх и риск позволил некоторым «спокойным» пациентам выходить на прогулки возле корпуса под присмотром санитаров. Возникло несколько неприятных ситуаций, когда больные этого отделения повели себя агрессивно в отношении жителей близлежащих домов. Городская застройка, как видите, окружила больницу тесным кольцом, так что исключить контакты больных с жителями при открытых дверях отделения и отсутствии ограждения практически невозможно. Пошли от горожан жалобы. А когда хитроумным способом сбежавший психически больной совершил нападение на местную жительницу, что имело весьма неприятные последствия, вопрос об устройстве ограды больше не поднимался. Сейчас больные находятся под круглосуточным присмотром, они проходят лечебные процедуры, принимают лекарства в палатах и покидают их только при проветривании. К тому же европейские психиатры пришли к выводу, что гуманные методы не эффективны и больных надо лечить, а не устраивать для них зрелища.
Свой краткий экскурс Антон Харлампиевич закончил уже стоя перед крыльцом психиатрического отделения. Он дернул за шнурок, висевший возле мощной дубовой двери, и внутри послышался звон колокольчика. Дверь распахнулась, на пороге стоял здоровенный санитар с густой бородой по самые глаза, напомнивший Владимиру изображение Черномора в иллюстрации к сказке Пушкина. Увидев Антона Харлампиевича, он осклабился, что было непросто заметить из-за его бороды.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – поприветствовал он главного врача, при этом бросив на Владимира тяжелый, недоброжелательный взгляд.
– Здравствуй, Прохор. Вот привел к вам нового лечащего врача. Проводи нас к Геннадию Львовичу.
Они прошли в просторный полукруглый вестибюль, в котором имелось три двери. С правой стороны, за решетчатой дверью, начинался длинный коридор. У Владимира тоскливо сжалось сердце – возникло ощущение, что он сам попал в тюрьму, где придется провести продолжительное время. В нем зрело желание, пока не поздно, вежливо отказаться от предлагаемой должности и сегодня же, на ближайшем дилижансе, отправиться в Киев. Однако другая его часть возражала и требовала пройти это испытание.
Бородач открыл ключом крайнюю с левой стороны дверь – за ней оказалась просторная комната с двухтумбовым столом, возле которого в ряд стояли три стула. У стены находились два шкафа со стеклянными дверцами, на ближнем, под самым потолком, стояло чучело горного орла, уставившегося искусственными зелеными глазами на непрошеных гостей.
– Изволите зайти в кабинет Геннадия Львовича? А я его немедля сыщу, доложу о вашем прибытии.
Присев на стул, Владимир с любопытством огляделся. За стеклянными дверцами шкафов виднелись корешки книг.
Вскоре пришел хозяин кабинета. Это был очень крупный мужчина, под стать санитару, с окладистой бородой, делающей его похожим на писателя Льва Толстого. На вид ему было лет пятьдесят.
– Вот, любезный Геннадий Львович, вам помощник – прошу любить и жаловать! Прибыл из Киева, окончил медицинский факультет университета Святого Владимира, – представил Владимира главный врач. – Подмога вам большая. Желает он по хирургической части практиковаться, но пока поработает у вас. Авось и изменит свои намерения, как вы в свое время.
– Помощников у меня достаточно, – хмурясь и окидывая Владимира тяжелым взглядом, пророкотал обладающий густым, воистину дьяконовским басом Геннадий Львович. – Врачи Нестеренко и Топалов. Да и Дмитрий Ловцов хорош!
– Ловцов ваш – фельдшер! А я вам даю дипломированного врача, только что окончившего университет, со свежими знаниями, – назидательным тоном произнес Антон Харлампиевич. – До нас, в провинцию, новые веяния медицины не так быстро доходят, как до профессоров императорских университетов. Да и Ловцова у вас никто не забирает. Может, чего интересного и мы узнаем. – Увидев, как грозно сошлись брови психиатра, он быстро добавил: – Сказанное мною никак не умаляет вашего богатого опыта и глубоких знаний.
Владимир подумал: «Что это за фельдшер такой, которым заведующий отделением так дорожит?»
Брови у психиатра продолжали хмуриться, и он с иронией произнес:
– Поживем – увидим.
– Вот и славно! Не буду больше вас отвлекать. – Антон Харлампиевич повернулся к Владимиру: – Геннадий Львович введет вас в курс дела. Не сомневаюсь, что вы сработаетесь и у вас сложатся прекрасные отношения! – После этих слов главный врач покинул кабинет.
Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Геннадий Львович вонзил испытующий взгляд во Владимира, так что тому стало не по себе, но при этом произнес нормальным тоном:
– Расскажите о себе. Кто вы, откуда, какую цель ставили перед собой, когда решили стать лекарем? Что во время учебы вам легко давалось, а что требовало определенных усилий?
Владимир, ничего не утаивая, стал рассказывать о себе, о том, что рос без матери, под присмотром отца, что мечтает стать хирургом, и хотя экзамен по психиатрии успешно сдал, не рассчитывал, что придется этим заниматься.
– В отделении сейчас находятся более трех десятков больных с разными психическими и нервными заболеваниями. Есть буйные, они в изоляторе, в смирительных рубашках. Однако имеются и такие, чье внешнее спокойствие способно усыпить бдительность, но в силу разных причин их поведение может резко измениться – за такими нужен глаз да глаз. Наши пациенты отличаются от обычных больных тем, что они могут иногда представлять угрозу для врачей. Таких единицы, но всплески их энергии могут заразить находящихся рядом больных и вызвать у них агрессию. Поэтому на первых порах будете помощником доктора, закреплю я вас за Нестеренко Ильей Никодимовичем. Поработаете с ним, присмотритесь к нашим больным, а я – к вам, и если все будет в порядке, переведу вас на самостоятельную работу.
Владимир почувствовал, как внутри него нарастает возмущение. Раз ему не доверили больных, то какой он врач? А ведь он с отличием окончил медицинский факультет одного из самых престижных университетов – Киевского! Владимир едва сдерживался и обдумывал, какими словами дать знать, что подобное назначение его оскорбляет.
– В свое время я был хирургом, причем очень хорошим, и не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге. Судьба вносит в повседневность неожиданные обстоятельства, и наша жизнь меняется. Я не жалею о том, что работаю по другой специальности, может, то же и с вами произойдет. Надеюсь, что так и будет! – подытожил Геннадий Львович.