Введение в христианское богословие
Шрифт:
Основные споры в христианской истории, связанные с таинствами, касались следующих вопросов:
1. Что такое таинство?
2. Сколько существует таинств?
3. Каково правильное название таинства, которое различные христиане называют по — разному: "месса", "святое причастие", "евхаристия", "вечеря Господня", "преломление хлеба"?
4. В каком смысле Христос присутствует в евхаристии?
На 3–й вопрос дать ответ невозможно! В настоящей работе используется термин "евхаристия" в качестве компромисса, который, кроме того, обладает формой прилагательного ("евхаристический"). Читатели, которые считают этот термин неприемлемым, могут заменить его любыми
Определение таинства
В предыдущей главе мы уже отмечали, что первые века христианства характеризовались относительно незначительным интересом к доктрине о Церкви. Во многом то же можно сказать и в отношении таинств. Во II в. можно выделить некоторые рассуждения об общей природе таинств в таких работах как "Учение 12–ти апостолов" (Дидахе) и произведениях Иринея Лионского. Лишь в произведениях Августина эти вопросы, включая и определение таинства, были рассмотрены в полной мере.
Обычно считается, что Августин заложил общие принципы, связанные с определением таинств. Этими принципами служат следующие:
1. Таинство — это знак. "Знаки, применяемые к божественным предметам, называются таинствами".
2. Знак должен быть связан с тем, что он обозначает. "Если бы таинства не имели некоторого сходства с вещами, таинствами которых они являются, они вообще не были бы таинствами".
Эти определения можно назвать еще неточными и неадекватными. Следует ли, например, что каждый "знак священной вещи" должен считаться таинством? На практике Августин под "таинствами" понимал ряд явлений, которые не считаются более таинствами — например, Символ Веры или "Отче наш". Со временем становилось все более очевидным, что определение таинства лишь как "знак священной вещи" неадекватно. Именно в период раннего средневековья — времени развития доктрины о таинствах par excellence — произошло дальнейшее прояснение этого вопроса.
В 1–й половине XII в. парижский богослов Юг из Сен — Виктора предложил следующее определение:
"Не всякий знак священной вещи может быть правильно назван таинством. В конце концов, буквы Священного Писания, статуи и картины есть "знаки священных вещей", однако, они не могут быть названы таинствами… Всякий, кто стремится к более полному и лучшему определению таинства может сформулировать его следующим образом: "Таинство — это физический или материальный элемент, воздействующий на внешние чувства, который представляет по сходству, обозначает по установлению и содержит по освящению некую невидимую и духовную благодать".
Таким образом, определение таинства содержит 4 существенных компонента:
1. "Физический или материальный элемент", — например, вода крещения, хлеб и вино евхаристии или масло соборования. ("Соборование" — это практика помазания тяжело больных освященным оливковым маслом.)
2. "Схожесть" с тем, что обозначается, так что оно может представить то, что оно обозначает. Так, можно утверждать, что евхаристическое вино похоже на Кровь Христову, что позволяет ему представлять эту кровь в контексте таинства.
3. Санкция на обозначение данного предмета. Иными словами, должны быть достаточные причины верить в то, что данный знак санкционирован представлять ту духовную реальность, на которую он указывает. Примером такой "санкции" является учреждение руками
4. Действенность, с которой это таинство способно передавать обозначаемые им блага тем, кто участвует в нем.
4–й пункт имеет особое значение. В средневековом богословии проводилось четкое разграничение между "таинствами Ветхого Завета" (например, обрезанием) и таинствами Нового Завета. Существенным отличием между ними представлялось то, что таинства Ветхого Завета лишь обозначали ду — ховные реальности, а новозаветные таинства претворяли в жизнь то, что они обозначали. Францис — канский автор XIII в. Бонавентура, используя медицинские аналогии, говорил об этом так: "В Старом Законе существовали похожие помазания, но, они были фигуральными и не исцеляли. Болезнь была смертельной, однако, помазания были лишь поверхностными… Истинно целительные помазания должны приносить одновременно духовное смазывание и животворящую силу; лишь Господь наш Христос сделал это, поскольку… благодаря Его смерти, таинства получили силу приносить жизнь".
Однако, определение таинства, данное Югом из Сен — Виктора оставалось неудовлетворительным. Согласно Югу, получалось, что к "таинствам" можно отнести воплощение, Церковь и смерть. Чего-то все еще не хватало. К этому времени уже существовало общее согласие относительно того, что существует 7 таинств — крещение, конфирмация, евхаристия, покаяние, брак, священство, соборование. Однако, по мнению Юга, покаяние не относилось к таинствам. Оно не содержало никакого материального элемента. Теория и практика, таким образом, не согласовывались друг с другом.
Последние штрихи придал определению Пьер Ломбар, которому — с помощью изъятия одного важного элемента из определения Юга из Сен — Виктора — удалось привести теорию в соответствие с практикой. Достижением Пьера было то, что он убрал ссылки на какие-либо "физические или материальные элементы" в своем определении, которое приняло следующий вид: "Таинство точно определяется как знак благодати Божьей и форма невидимой благодати, с которой оно обладает сходством и существует как его причина". Такое определение подходит под каждое из упомянутых выше семи таинств и исключает символы веры и воплощение. В связи с тем, что это определение было включено в "4 книги сентенций" Пьера Ломбара, оно стало общеупотребительным в позднесредневековом богословии и воспринималось без возражений вплоть до времен Реформации.
В своем реформационном трактате "Вавилонское пленение Церкви" (1520) Лютер подверг серьезной критике католическое понимание таинств. Пользуясь изысканиями современной ему гуманистической науки, он утверждал, что использование в Вульгате термина "sacramentum" не находит поддержки в греческом тексте. В то время как римско — католическая церковь признавала 7 таинств, Лютер первоначально признавал 3 (крещение, евхаристия, покаяние), а затем 2 (крещение и евхаристия). Переход от 1–го взгляда ко 2–му можно увидеть в работе "Вавилонское пленение Церкви", и представляется необходимым остановиться, чтобы изучить эту перемену и понять ее основания.
Работа начинается энергичным утверждением принципа, разрушающего средневековый консенсус относительно таинств: "Я отвергаю, что существует 7 таинств, и в настоящее время утверждаю, что их существует 3: крещение, покаяние и хлеб. Каждое из них было римскими властями подвергнуто печальному пленению, и Церковь была лишена ее свободы".
Но, к концу своей работы Лютер стал делать значительный акцент на важности видимого физического знака. Это существенное изменение в его взглядах выразилось в следующем утверждении: