Введение в славянскую филологию
Шрифт:
Практическое следствие этого в том, что литературный чешский язык резко отличается от разговорного. Научившись бегло читать произведения чешской литературы, иностранец неожиданно сталкивается с тем, что не понимает живой речи чехов, а те не понимают его при попытках общения.
Творчество по-чешски начали поэты-романтики Франтишек Челаковский (1799–1852), Вацлав Ганка (1791–1861), Карел Яромир Эрбен (1811–1870) и др. Стали переиздаваться старочешские литературные памятники.
Во второй половине XIX в. в Чехии появился самый яркий поэт и прозаик периода национального возрождения Сватоплук Чех (1846–1908). Его вызывающе смелые «Песни раба» (Pisne otroka) звали чешский народ к борьбе за свободу. Исторические поэмы из славного чешского прошлого отличались богатой сюжетностью и также пользовались большим читательским успехом. Сатирические романы
203
См.: Кишкин Л. С. Сватоплук Чех, М., 1959.
Современник С. Чеха Алоис Ирасек (1851–1930) начинал как поэт, но, перейдя на прозу с сюжетами из чешской истории, стал классиком национальной литературы (писал и исторические драмы). Он создал цикл романов о гуситах «Между течениями» (Mezi proudy, 1887–1890), «Против всех» (Proti vsem, 1893), «Братство» (Bratrstvo, 1898–1908); пьесы о Яне Гусе и Яне Жижке.
В Чехословакии, образовавшейся после окончания Первой мировой войны, был популярен сатирик и юморист Ярослав Гашек (1883–1923) с его антивоенным романом «Похождения бравого солдата Швейка» (Osudy dobreho vojaka Svejka za svetove valky, 1921–1923). Гашек был коммунистом и участником гражданской войны в России, что способствовало его известности в СССР.
Карел Чапек (1890–1938), драматург и прозаик, прославившийся пьесами «Средство Макропулоса» (Vec Makropulos, 1922), «Мать» (Matka, 1938), «R.U.R.» (Rossumovi Univerzalni Roboti, 1920) и др., романов «Фабрика абсолюта» (Tovarna na absolutno, 1922), «Кракатит» (Krakatit, 1922), «Гордубал» (Hordubal, 1937), «Метеор», «Война с саламандрами» (Valka s mloky, 1936) и др. Наряду с поляком С. Лемом Чапека можно признать классиком философской фантастики. Карел Чапек умер, тяжело пережив Мюнхенский сговор, отдававший его родину во власть немцев.
Столетия рабской зависимости от немцев, по всей видимости, не прошли для чехов как нации бесследно, приучив их покорно воспринимать превратности судьбы. Как известно, Гитлер в 1939 г. в Польше встретил отчаянное сопротивление. Годом раньше фашистские войска вторглись в Чехию почти без единого выстрела. Чехия — на тот момент мощная индустриальная страна, имевшая прекрасную оборонную промышленность и сильную армию, обладавшую самым современным оружием (гораздо более сильную, чем польская армия), сдалась немцам. (Впоследствии чешские танки воевали в годы Великой Отечественной войны против СССР, да и солдаты-чехи изобиловали в армии Гитлера.)
В 1938 г. кое-кто в Чехии обреченно ощутил, что вернулись привычные хозяева — немцы… Об этих драматических днях напоминает стихотворение от всей души любившей Чехословакию Марины Цветаевой «Один офицер». Этому своему произведению русская поэтесса предпослала следующий эпиграф:
«В Судетах, на лесной чешской границе, офицер с двадцатью солдатами, оставив солдат в лесу, вышел на дорогу и стал стрелять в подходящих немцев. Конец его неизвестен (Из сентябрьских газет 1938 г.)».
Цветаева пишет:
Чешский лесок — Самый лесной. Год — девятьсот Тридцать восьмой. День и месяц? — вершины, эхом: — День, как немцы входили к чехам! Лес — красноват, День — сине-сер. Двадцать солдат, Один офицер. Крутолобый и круглолицый Офицер стережет границу. Лес мой, кругом, Куст мой, кругом, Дом мой, кругом, Мой — этот дом. Леса не сдам, Дома не сдам, Края не сдам, Пяди не сдам! Лиственный мрак. Сердца испуг: Прусский ли шаг? Сердца ли стук? Лес мой, прощай! Век мой, прощай! Край мой, прощай! Мой — этот край! Пусть целый край К вражьим ногам! Я — под ногой — Камня не сдам! Топот сапог. — Немцы! — листок. Грохот желез. — Немцы! — весь лес. — Немцы! — раскат Гор и пещер. Бросил солдат Один — офицер. Из лесочку — живым манером На громаду — да с револьвером! <…> Понесена Добрая весть, Что — спасена Чешская честь! Значит — страна Так не сдана, Значит — война Все же — была! — Край мой, виват! — Выкуси, герр! …Двадцать солдат. Один офицер.Последствия перерыва в культурно-историческом развитии на протяжении XVII–XVIII вв. видны уже по тому наглядному факту, что чешская литература, к сожалению, мало проявила себя на международном уровне. Однако писатели, подобные А. Ирасеку и К. Чапеку, и другие переводимые на иностранные языки авторы достойно несут ее идеи и темы в самые разные страны. С огромной симпатией относятся к чешской литературе российские читатели.
Земли словаков еще в раннем средневековье оказались в составе Венгрии, феодальные власти которой неизменно и жестоко подавляли словацкую национальную культуру. Однако в XVI в. венгры утратили национальную независимость. В Венгрии был введен немецкий язык, и местным феодалам самим пришлось несладко. Вместе с давними своими угнетателями, венграми, словаки угодили под скипетр австрийской династии Габсбургов, вскоре поглотившей и чехов. Нюанс в том, что для словаков при этом подчинении их австрийцам, т. е. немцам, ослабло жестокое господство над ними венгров, против которых словаки веками боролись [204] . Кроме того, в отличие от чехов словаки были католиками, как и австрийцы, — то есть здесь не было религиозного противостояния. И сегодня заметное большинство граждан образованной в 1993 г. Словацкой республики — католики (почти все прочие — протестанты, как в Чехии).
204
Отсюда сложная реакция словаков на так называемую «венгерскую революцию 1848 г.». И все же словацкий народ веками находился между австрийцами и венграми, как меж двух огней.
(Впервые Словацкое государство создавалось — из политических соображений — нацистской Германией после захвата ею Чехословакии. После освобождения чехов и словаков советскими войсками была восстановлена (в качестве социалистической) единая Чехословацкая Республика. Иными словами, в период 1918–1993 гг. Словакия почти всегда была в составе Чехословакии.)
На словаков немалое влияние оказали чешская культура в целом и литература, в частности. С XVI в. с чешской культурой особенно интенсивно контактовали те словаки, которые стали протестантами. В этой среде охотно писали по-чешски — например, поэты Юрай Палкович (1769–1850), автор книги стихов «Муза словацких гор» (1801), и Богуслав Таблиц (1769–1832), один за другим издававший свои сборники «Поэзия и записи» (1806–1812). Таблиц издал и антологию словацкой поэзии XVIII в. «Словацкие стихотворцы» (1804) — тоже на чешском языке.
В католических словацких кругах в конце XVIII в. была сделана филологически интересная попытка создания системы словацкого правописания (так называемой «бернолаччины» — по имени ее создателя, словацкого католического священника Антонина Бернолака (1762–1813). На «бернолаччине» был издан ряд книг. Хотя впоследствии эта громоздкая система так и не прижилась, Бернолак привлек усилия национальных культурных деятелей к созданию словацкого литературного языка. Впрочем, Н. С. Трубецкой сделал зоркое и емкое наблюдение: