Вы хотите стать звездой?
Шрифт:
Весь персонал у стойки аэропорта вытянул лица и разинул рты.
— А чего такого? — Как мог я решил сгладить ситуацию. — Решила девушка выпить все вина Кубани! Но не успела! Пробыла всего один день.
Компания подгребала к стойке: «Мы нашли ее сумку, с костюмами и с документами! Все было в багажнике. Она, наверное, сама сложила и забыла».
...Если нормальные люди думают, что после того, как по вине проспавших
— Привет, жирная скотина! — радостно приветствовала меня танцовщица, первой дефилировавшая на свое место.
В нашем коллективе, где все шоу строится на ненормативной лексике, принято обращаться друг к другу запросто. И пусть я «поливаю» их на сцене, они тоже могут «трамбовать» меня... Только, блядь, не сейчас! Когда все пассажиры с недоумением уставились на меня, все же вроде звезда, почему его так?
— Привет, толстый. Как головка, бо-бо? — поинтересовалась, проходя, следующая стерва. Она тоже не понимала, насколько неуместно все это сейчас выглядит.
И так они все брели и брели к своим местам...
Только одна из них — причем самая болтливая — не раскрыла рта, мне даже показалось, что у нее флюс, потому что одну ее щеку сильно раздуло. Спрашивать я не стал — от греха подальше — и потому, на свое счастье, лишь много позже узнал причины странного молчания. Во рту она прятала подаренный именинником пакетик с травой. Опасалась, что иначе его учуют собаки.
А я решил закрыть глаза и попробовать уснуть, что мне практически удалось. Только сон мой был краток. Прервала его стюардесса: «Простите, это ваши девочки в другом салоне? Успокойте их, пожалуйста!» Сон сразу сняло как рукой. Почувствовав, что волосы на спине встали дыбом, я медленно и осторожно заглянул в эконом-класс. Макака — чья радость от того, что все костюмы и деньги нашлись, рвалась наружу — сидела верхом на спинке кресла и, распевая какую-то дикую обезьянью песню, разливала вино в подставляемые одноразовые стаканчики. Другая красавица, шлявшаяся вчера голой по гостинице, искала иных, более острых удовольствий. То ли ее вчера никто так и не трахнул, то
Половина салона — иностранцы — просто, на их счастье, не понимают, чего от них хотят, демонстрируя бесплатный стриптиз, молчала. Половина русских понимающе хмыкала, баба пьяная — п...да чужая.
— Это не мои! — уверенно заявил я стюардессе. — Мои приличные! Вон они там, дальше сидят.
— А эти чьи?
— Откуда мне знать? Мало ли в Москве проституток, — и пока эти шалавы не заметили начальника, быстро смылся на свое место.
Мучения мои на этом не закончились. Ведь по прилете в Москву всех пассажиров загрузили в один автобус: и я опять оказался среди своих.
— О, Ромка, как нам тебя не хватало! — тут же заверещали пьяные артистки. — Господа, смотрите! Вот он — главный ебарь России!
— Нет!!! Колька-йог лучше Трахтенберга! — заорала одна из них из самого дальнего угла.
— Ты что, упала, что ли?! Трахтенберг самый лучший, бабы, подтвердите!
— Арабы лучше! А Трахтенберг после них на первом месте.
— Что ты гонишь! Ты с йогом трахалась?!..
— Конечно!
— А сколько раз?
— Да уж больше, чем с Трахтенбергом! И х... у него больше.
Йог, стоящий с тубусом, уже в течение пяти минут строил из себя студента-чертежника, а теперь и вовсе попытался слиться с поручнем. Я был не в силах предпринять подобные маневры и ломанулся к выходу. Благо автобус уже остановился. Кошмар закончился. По крайней мере для меня. Не нужно думать, что так себя ведут только танцовщицы. Все мы, работники культуры, мазаны одним миром и все хороши без исключения: что в театрах, что на концертах, что на арене цирка.
Сев в такси, я вырубился. Потом проснулся, поднялся домой, выпил снотворного и, подумав: «Б...ядь! Послезавтра еще одна гастроль!» — провалился в объятия морфея.
Впрочем, гастроли еще будут не только послезавтра, но и через месяц, и через три, и через год, и через два года... И тогда, быть может, мы с вами, любезный читатель, встретимся на одних подмостках, ну, если вы еще, конечно, ХОТИТЕ СТАТЬ ЗВЕЗДОЙ.