Вы призвали не того... Книга 1
Шрифт:
– Боль потери, - раздался довольный голос суккубы.
– Весьма неприятная штука, не так ли?
– Сссучка, - прошипел я, поднимаясь с присыпанной пеплом земли.
Побелевшие пальцы до скрипа стиснули рукоять меча, а взгляд видел только одно - горло этой твари, в которое надо вцепиться.
Я сделал шаг в ее строну, но тут же замер, не в силах пошевелить даже глазами.
– Какие Вы агрессивные.
Эта сволочь подошла ко мне вплотную и провела по горлу острыми коготками. Я ощутил, как из небольших оставшихся царапин на воротник начала стекать кровь.
– А ведь она умерла именно из-за Вас. Именно Вы потащили ее с собой за коровой. Именно Вы не удержали ее на мосту. И именно Вы не смогли вытащить ее из речки. Такой маленький беспомощный ребенок. Невинный и чистый. А уже тогда стал убийцей. Ой, да Вы, никак,плачете! Ну-ну, давайте. Говорят, людям от этого становиться легче. А я пока организую второе путешествие...
– Пап, а куда мама?
Я стоял в дверях кухни и смотрел на сидящего за столом отца. Только что из квартиры с большим чемоданом вышла мать, громко хлопнув входной дверью.
Отец посмотрел на меня и грустно улыбнулся. После чего открутил крышку с бутылки и сделал из нее несколько глотков.
– Можешь больше ее так не называть, - усмехнулся он, отставив бутылку. После чего встал и взял меня за руку.
– Пойдем, почитаю тебе что-нибудь на ночь, что ли. Чего там у тебя за сказки лежат?
– Она Вас бросила, так? Не звонила, ни писала, просто забыла, что у нее где-то есть сын. Сколько Вы ее ждали? Месяц? Год? Что отвечал Вам отец? А помните, как плакали ночами в подушку? Как бродили по городу, ища ее в толпе? И ведь нашли однажды...
Я сидел на скамейке в парке. Изредка я прогуливал уроки, приходя сюда, чтобы посидеть с бутылкой пива и покормить уток хлебом. Это меня успокаивало, когда кто-нибудь окончательно выбешивал. Подобным "мирным успокоением" я стал заниматься недавно, после того как отца прихватил приступ в кабинете директора, когда ему докладывали обо всех моих "приключениях".
Уроки я с тех пор тоже старался не прогуливать. Даже, стыдно признать, оценки улучшились.
– Мам, смотри, уточки!
Мимо меня пробежала маленькая девочка, которая подбежала к перилам и радостно запрыгала, глядя на плавающих в парковом пруду птиц.
– Камила, не бегай так!
– раздался из-за моей спины голос, после чего в поле зрения появилась уже немолодая, хорошо одетая женщина с маленькой собачкой на поводке.
– И вообще, отойди от перил, они грязные! Еще заразу какую-нибудь подцепишь!
Скользнув по мне безразличным взглядом, она брезгливо посмотрела на стоящую на скамейке початую бутылку пива, после чего взяла свое чадо за руку.
– Пошли уже, папа сейчас приедет, поедем перекусить в какой-нибудь ресторан.
– А пицца будет?
– Будет, будет...
Я долго смотрел им вслед, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок. Она меня так и не узнала.
– Это Вы так думаете. Как мать может не узнать родного сына? Скорее, она просто сделала вид, что не узнала. Помните, как быстро она утащила эту девчонку прочь? И сколько бы Вы потом не ходили по тому парку, ее так и не встретили. Она просто боялась вновь там показываться, не так ли? А после смерти отца? Вы нашли ее адрес. И что? Вас даже на порог не пустили!
Боль осознания. Сладкая штука, между прочим. Осознания того, что всему остальному миру плевать на Вас и Ваши проблемы. На то, что Вы остались одни. Совсем одни. Пустая квартира. Пустая жизнь. Пустая душа. Тянущаяся изо дня в день паршивая работа. Девушки, сменявшие друг друга. Так Вы и жили.
Скажите, а Вы радовались, когда прочли ее некролог?Летели отдыхать в Париж и разбились всей семьей в авиакатастрофе. Какая жалость. Столько людей погибло. Скажите, что это у Вас была за улыбка в тот момент? Опечаленные гибелью родных люди так не улыбаются. Скажите, нет? А, Вы ведь говорить не можете! Ну ладно, ради такого дела мы это сейчас поправим. Выговоритесь, а потом мы перейдем от боли душевной, к боли физической.
Эта тварь щелкнула пальцами, и я ощутил, что горло вновь меня слушается. Я мог говорить, но что из этого?
Она хочет послушать мои причитания? Или услышать мои гневные вопли? Или мольбы? Нет, сучка, не с тем ты связалась. Ты всколыхнула слишком старые раны. Слишком глубокие и болезненные. И просто так ты от меня не уйдешь.
Мои слегка онемевшие губы растянулись в улыбке.
– И что же Вы нашли смешного, в своем положении?
– вскинула тварь красивые бровки.
– Если долго всматриваться в Бездну...
– проговорил я, чеканя каждое слово как гвоздь в крышку ее гроба.
Откуда-то из-за грани этого мира раздался тихий смех, от которого у этой самодовольной сучки мгновенно пропал весь ее загар. Белая как мел, она распахнутыми от ужаса глазами уставилась куда-то мне за спину.
– ...то Бездна начинает всматриваться в тебя, - прозвучал у меня над ухом тихий хор тысяч голосов...
Глава 21.Последняя комната
– Если долго всматриваться в Бездну...
– проговорил я, чеканя каждое слово как гвоздь в крышку ее гроба.
Откуда-то из-за грани этого мира раздался тихий смех, от которого у этой самодовольной сучки мгновенно пропал весь ее загар. Белая как мел, она распахнутыми от ужаса глазами уставилась куда-то мне за спину.
– ...то Бездна начинает всматриваться в тебя, - прозвучал у меня над ухом тихий хор тысяч голосов...
Я все еще не мог пошевелиться. Впрочем, это мне не мешало.
Суккуба сделала один медленный шаг назад. А в следующий миг мир заволокло черным туманом. И раздались ее крики.