Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум
Шрифт:
– Мужская настойчивость – и все дела, – решительно вздохнул Иван Ильич.
– Хочу такую же, – задумчиво поделился приятель. – А сестры у Наденьки нет?
– Если б самому не была нужна, тебе бы отдал, – пожал плечами Шишов. – Сестры нет, она и без сестры выделывает, будь здоров!
– Что именно?.. – хмыкнул приятель.
– Вчера опять в зад машины въехала... У нее, по-моему, кистевой синдром, как вцепится в руль, так и едет. – Иван Ильич поморщился.
– А на чем она ездит?
– Серебристый
– Ататат, – согласился приятель. – А папа?
– Такой же... Неделю назад летал на горнолыжный курорт, сломал ногу и в загс, наверное, на костылях придет. – Шишов улыбнулся и потер руки, доставая телефон. – Зато платиновая мама у моей невесты ничего себе – блондинка будь здоров... Все, прощай, свобода, через неделю.
– Ну, куда пойдем? – огляделся приятель. – Или не пойдем?..
– Сейчас, позвоню. – Иван Ильич набрал номер. – Ненавижу Надькиного папашу!
– Почему? – Приятель придирчиво разглядывал длинные загорелые ноги официанток.
– Он недавно сказал, – Шишов сморщился и ворчливо повторил: – «Цветущий кактус пахнет тухлым мясом».
– Что он имел в виду? – подвигал носом приятель.
– На его взгляд, я слишком молодо выгляжу. – Иван Ильич наморщил лоб. – Занято что-то...
– Мне тоже скоро тридцать, но всегда на несколько лет меньше дают. – Приятель достал женское зеркальце. – Юзаю гель для век от La Roche-Posay, а вот жидкость для снятия макияжа у них как-то жестковата для меня.
Шишов утвердительно кивнул, вспоминая, как отстоял километровую очередь к «Ионе – Счастью Лучезарному».
– Жидкость у них – дерьмо! – согласился он.
«А в нагрузку к супруге – любовницу мне, и не простую дылду с задницей, а суперзвезду подиума – девушку экстра-класса! И чтоб каждый месяц новую!» – вспомнил он свою вторую мечту и огляделся. В шашлычной было накурено, а единственная приличная официантка кокетничала с кавказцами за столиком в углу.
Иван Ильич вздохнул тяжело и повернулся к приятелю, кивая на телефон.
– Если бы я не сваливал от нее хоть раз в неделю к какой-нибудь нормальной девке с буферами, то свихнулся бы от этих ее дебильных рассказов про хомяков... Да. Ну, да-да-да! – наконец дозвонился он. – Ну, что?.. И где?.. И куда?.. Ага... В Химки поедешь? – Иван Ильич показал большой палец. – Пять отличных баб на четверых?..
Приятель кивнул.
– Едем. – Иван Ильич с удовольствием оглядел сизый зал шашлычной. – Тогда я сейчас отправлю эсэмэску Владу, чтобы присоединялся, и Надьке надо послать, что сегодня к ней не приеду, – хмыкнул он и быстро набрал указательным пальцем тексты новых сообщений.
«Вадь, мы тут клевых телок подсняли!!! Едем к ним в Химки, ты с нами?.. Шишов».
– И этой дуре, – высунув язык, стал набирать он второе сообщение.
«Зайка, сегодня не смогу прийти, живот болит. Целую».
– Все, поехали в Химки, – поднялся он и поманил пальцем официантку.
Они уже вышли из шашлычной и ловили такси, когда Шишов получил ответное сообщение.
«Ты что, Ваня??? Какой я тебе зайчик, на хрен? Какой еще живот, шутник!!! Охренел, да??? Влад».
– Эстрадно-танцевальное ревю закончилось. – Старый ангел глядел с крыши соседнего храма на крутящегося юлой у шашлычной Ивана Ильича Шишова.
В отдалении от него стоял его приятель с вытянутой физиономией.
– А давай я скажу, что это я случайно послал ей это сообщение про клевых телок, Вань? – повторял приятель. – Ну, Вань, да не одна эта Надька в Москве, поехали в Химки... Плюнь, Вань!
ГЕЙ-БАР «МАРУСЯ»
Гей-бар «Маруся» в двух шагах от Большого театра... На улице у бара розовые и голубые «Пежо», затесавшиеся среди трехтонных джипов. На одном из мини-каров на лобовом стекле фиолетовым маркером написано:
«Срочно куплю очередь на „Тойоту-Камри!!!“
– Это не со мной, это не я. – У стойки бара на высоком стуле сидел мужчина и разглядывал на просвет коктейль, в котором лед и мята были перемешаны в равных пропорциях. – Это с тобой, это ты, – вздохнул Наум. Расплатившись, он соскочил со стула и пошел к выходу.
На улице кружились кленовые листья, а Наум был не в обычном килте и розовой курточке, а в костюме, шляпе и с портфелем и походил не на столичного гея, а на сельского командировочного, приехавшего в Минсельхоз за коленвалами для веялок.
В дверях Наум неожиданно столкнулся с Романом, своим бывшим бой-френдом. Высокий здоровяк Роман Пугливый подъехал к «Марусе» на «Хаммере» в красный горох.
– Наумчик, ты? – манерно поинтересовался он. – Мне уже говорили, но изумил... изумил... – Прижав к груди кулак, он скорбно произнес: – Шляпка у тебя прикольненькая... Не желаешь сексом заняться? Ты, я и Гудвин.
Наум вытащил из ушей наушники DVD-плеера, открыл рот, но так ничего и не сказал – Марк Алмонд и его небезызвестный «Миндаль» попискивали из плеера...
Мимо в бар прошли два негра с мопсом на поводке.
– Стал ухаживать за девушками, старик. – Наум безразлично мазнул взглядом по джинсам мопса. – Полюбил девушек, вечер, скамейки в парковой зоне, полюбил и счастлив... А точней, попал на неприятности и полюбил! – вздохнул Наум и, махнув портфелем, направился в другую сторону от Большого театра.
– Девушкам поцелуй от меня передавай... Естество, как жевательная резинка, – пожал плечами Пугливый и зашел в «Марусю», – все выдержит, – доставая зажим для денег, бормотал он. – Где тут мой красивый бармен?..