Вячеслав Тихонов. Князь из Павловского Посада
Шрифт:
О сдержанном, затянутом в мундир мичмане артист также смог много рассказать с помощью своего пантомимического мастерства. Продемонстрировать хорошие манеры за столом в кают-компании, уметь властным тоном отдавать команду – этого было достаточно для характеристики образа.
Однако не из-за мичмана, тем более фата-офицера поставлен фильм. Ведь главный его герой – бесстрашный, находчивый большевик, рискующий жизнью ради дела революции. Страстность убеждения в своей правоте необходима этому герою. Правда, большевик Панин почти все время вынужден скрывать свое истинное лицо от окружающих, но не от зрителей… И здесь Тихонов, думается, нуждался в твердой руке и мудром совете режиссера-постановщика Михаила
Запоминающейся оказалась работа артиста в картине драматурга Алексея Каплера и режиссера Леонида Лукова «Две жизни». Молодой актер сыграл здесь князя Сергея Нащокина – блестящего гвардейского офицера царской армии, монархиста, бежавшего во время Великой Октябрьской социалистической революции на чужбину и кончившего жизнь лакеем в маленьком парижском ресторанчике.
Еще одной заметной для зрителей рабой Тихонова в кино стала роль капитана Суздалева в одной из самых трогательных картин Станислава Ростоцкого «На семи ветрах». Чудесный фильм о войне, любви и верности в начале 60-х годов завоевал весь мир. Действие картины происходит во время Второй мировой войны, в доме, расположенном на пересечении фронтовых дорог, «на семи ветрах», где девушка ждет с фронта своего любимого. То в этом доме разместилась редакция фронтовой газеты, то госпиталь. А когда немцы подошли к городу – полуразрушенное снарядами здание стало краем передовой, а Светлана превратилась в бойца…
И все же трудно назвать этот фильм победой самого Тихонова – в нем актеру и играть-то особо ничего не пришлось. Талантливый журналист фронтовой газеты капитан Суздалев – это и есть, по большому счету, сам Тихонов той поры – красивый, подтянутый, уверенный в себе и своей мужской неотразимости – мечта любой девушки. И зрительницам было невдомек, как героиня Ларисы Лужиной могла отказать во взаимности этому щеголеватому, а на поверку оказавшемуся по-детски трепетному и достаточно беззащитному перед настоящим чувством красавцу военному. Ведь каким еще окажется жених Светланы, неизвестно – по замыслу авторов, зрители с ним так и встретятся. Его образ для картины не так важен. Главное – отношение к нему его невесты, ведь история эта – настоящий гимн верности невестам и женам, дожидающимся с войны любимых. Не каждой из них повезло так, как Светлане, все же встретившей своего солдата.
Нетрудно заметить, что первых героев, сыгранных актером, объединяло то, что все они были близки самой органике и актерской природе Вячеслава Тихонова, «работали» на развитие его внутренней темы. Мичману Панину удалось осуществить блестящую операцию по освобождению заключенных из Кронштадтской крепости, а затем – обмануть своих противников в России. Князь Нащокин, напротив, не вводил в заблуждение никого, кроме самого себя, и поэтому оказывался проигравшим… Наконец, Алексей из «Оптимистической трагедии» порывал с анархистами потому, что был умнее и глубже их, тем самым показывая окружающим, что он не стал «положительным» героем по мановению волшебной палочки, а был таким изначально, немало потрудившись над собственным самовоспитанием.
И даже душевные метания князя Андрея в «Войне и мире» оказались очень близки актеру: «Приглашение на ту роль я как раз получил, когда снимался в «Оптимистической трагедии». Бондарчук поначалу не видел во мне князя Андрея. Князь Андрей и у Толстого появился позже, когда роман был вчерне уже создан. Княжна Марья и ее отец существовали в замысле изначально, а князь Андрей – нет. Я, когда начал сниматься, много читал об истории создания «Войны и мира». Может, подсознательно слишком «пропитался» этой вторичностью. А вообще я сыграл еще одного князя, причем на этот раз – героя отрицательного: Нащокина в «Двух жизнях». Коля Рыбников играл положительную роль простого рабочего паренька, который потом становится большим человеком. Помните, я говорил о типажах – вот у Рыбникова было «правильное» лицо, и потому ему давали однотипные «правильные» роли. Я Нащокина играл с удовольствием – роль была очень интересная».
Обычно зритель судит об артисте по результатам, не вдаваясь в технологию его непростого труда. Так уж устроен актер, что даже с уходом его со съемочной площадки работа над ролью продолжается – следует разбор-анализ только что проделанного, размышления: что было сделано не так им или его партнерами, думы о радостях и горестях творчества, о том, что с годами утрачено в мастерстве и что приобретено. И судит он обо всем этом с точки зрения собственной актерской судьбы. О мучительном и противоречивом диалоге с самим собой однажды в одной из статей поделился великий актер Всеволод Санаев. Эти записки стоит прочесть – в них немало сказано о внутреннем «разборе полетов» актера, которые Санаев не считал самоедством, зная, насколько они необходимы в его профессии, чтобы идти вперед.
И вот пришли несколько иные времена. На экране 60-х появились противоречивые, своеобразные, индивидуальные натуры. Исчезло четкое деление героев на положительные и отрицательные образы. Кино пыталось уловить антагонистические стремления характеров. В киноведении появился новый термин – «интеллектуальный актер», учитывающий и уровень одаренности, и профессиональное мастерство, и творческую индивидуальность исполнителя. И здесь, в первую очередь, ценилось наличие у актера собственной темы. По ее характеру теперь мы можем судить и о самом месте актера в истории кино.
Свою внутреннюю тему долго искал и вырабатывал и Вячеслав Тихонов. Она трудно формировалась, вырастая из ролей «голубых» героев, которых он играл в молодости. При этом популярность актера обгоняла значительность этих образов: зрители сразу полюбили молодого Тихонова за своеобразную красоту и элегантность. Роли в фильмах «ЧП», «Мичман Панин» и «Дело было в Пенькове» прояснили, наконец, и сам характер дарования актера – его герои и внешне, и внутренне отличались от своего окружения. Все они, если так можно выразиться, были «аристократами духа», независимо от их положения в обществе. Внутреннее благородство гордого человека и стало главной темой Тихонова-актера.
Не обделенный зрительским вниманием, годами получая в свой адрес мешки писем, Вячеслав Васильевич как-то признался, что больше всего зрителей интересуют вопросы: «какая из ролей в кино стала для него самой дорогой» и «может ли самая трудная роль оставаться одновременно и самой любимой»? Однажды в коллективном письме группа зрителей даже спросила его: «Кто из учителей, партнеров Тихонова служил ему примером в творчестве, помог добиться нынешних успехов, признания»?
– Очень часто, отвечая на такие вопросы, мои коллеги говорят, что роли подобны детям. Трудно выделить нечто, выношенное сложными раздумьями, испытаниями, давшееся тебе нелегкими, порой мучительными переживаниями, естественным недовольством собой, которое испытывает, на мой взгляд, каждый художник. Один артист как-то даже сказал мне, что такие вопросы порой напоминают ему попытки публично выпытать у ребенка, кого тот больше любит: папу или маму.
В этом есть известная доля истины. Однако, изменяя сложившейся традиции, отвечу: самый дорогой для меня киногерой – тракторист Матвей, который родился в 1958 году в фильме Станислава Ростоцкого «Дело было в Пенькове». Почему? Да потому что работа над этой ролью помогла мне обрести веру в себя, самому убедиться в том, что у меня есть возможности создавать разноплановые характеры. Кстати, отмечу, что в кинематографе умным, вдумчивым единомышленником актера чаще всего становится хорошей режиссер. Именно ему актер обязан преодолением трудностей, полным осознанием своих способностей.