Выбирая лучшее
Шрифт:
Ранк не стал бросаться ему на шею, а сделал это мысленно, в своем воображении, этого ведь ему никто запретить не мог.
За разговором пришло время обеда.
– Ну что, идем? – спросил Айнар, покидая кровать.
Ранк даже растерялся.
– Ты хочешь пойти в столовую вместе со мною? – на всякий случай переспросил он.
– Да, а что? – Айнар посмотрел на него удивленно.
Хотелось махнуть рукой, улыбнуться и сказать: «Да так, ничего, идем, конечно», однако Ранк слишком хорошо к нему относился, поэтому сказал
– Если нас увидят вместе, то докапываться начнут и до тебя тоже.
– Уверен? – Айнар смерил его изучающим взглядом.
Ранк вздохнул.
– Абсолютно.
Мысль о том, что он помог соседу не попасть под удар, утешала, но совершенно не грела.
– Надеюсь, ты прав, – Айнар достал из сумки два маленьких флакона и сунул их в карман. – Ну все, идем.
Выглядел он при этом так, словно он стоял в очереди на карусель с кульком леденцов в руках.
* * *
Народа в столовой оказалось много, все шумели, болтали, звенела посуда – огромное помещение со сводчатыми окнами было похоже на растревоженный улей. Даже преподаватели, хоть и вели себя спокойней, тоже что-то обсуждали за длинным столом в конце зала.
Айнар и Ранк устроились за свободным столиком в дальнем углу. Привыкший к непритязательной столовской пище, Ранк приступил к еде, с любопытством поглядывая на Айнара. Тот хоть и не пришел в восторг от каши с редкими кусочками жесткого мяса, но все же рискнул попробовать. И даже почти съел. Овсяный кисель заинтересовал его больше. Повертев стакан, он оценил текучесть напитка, понюхал и немного отпил. Затем глянул поверх плеча Ранка и, достав один из бутыльков, добавил в кисель каплю бесцветной жидкости. Ранк заметил это лишь потому, что не отводил взгляда, для остальных же этот поступок остался незамеченным – Айнар просто взмахнул рукой над стаканом, рассказывая о недавно сваренном зелье, затем сунул ладонь в карман. Он даже успел немного отпить из стакана, когда сзади послышался знакомый голос:
– Малыш Ранки завел себе подружку, – их столик, гогоча, обступили старые знакомые – Крысобой, Палач и Камень (на факультете Ранка любили придумывать себе прозвища).
Ранк посмотрел на Айнара – предупреждал ведь… и обнаружил, что тот с любопытством оглядывает подошедшую троицу, не проявляя ни малейших признаков беспокойства.
– Знакомые лица, – произнес он. – Не вас ли я на лестнице приложил?
– Здесь кто-то что-то сказал? – с деланным удивлением произнес Крысобой, оборачиваясь к дружкам.
– Нет, – ответил Камень.
– Я ничего не слышал, – развел руками Палач.
– Значит, показалось, – постановил Крысобой. – О, киселёк ничейный стоит. Надо выпить, чего добру пропадать. – Он схватил стакан Айнара и залпом его осушил. Грохнул посуду обратно на стол, сыто рыгнул и провел рукою по животу. – Вот, теперь порядок.
Айнар достал из кармана карандаш и записную книжку.
– Ну как, – произнес он, – руки уже холодеют? Голова кружится? Слабость появилась?
– Что за… – начал было Крысобой. И вдруг, захрипев, закатил глаза и рухнул на пол.
– Эй, ты чё сделал! – двинулся на Айнара Палач.
Тот, отодвинув его в сторону, присел на корточки рядом с хрипящим Крысобоем. Приподнял веки, пощупал пульс и, удовлетворенный, снова уселся за стол, делая какие-то пометки.
– Эй, ты же его убил! – заголосил Камень, бросаясь на него с кулаками… и тут же отлетел на соседний столик. В столовой наступила тишина, даже приземление Камня в чью-то тарелку не послужило началом потасовки. Его отряхнули от налипшей каши, а вокруг столика Ранка и Айнара начала собираться толпа, сквозь которую уже продирались преподаватели.
– Разойдитесь, пропустите! – первым прибыл декан факультета зельеделия. – Что здесь происходит? – произнес он, склоняясь над Крысобоем, который уже перестал хрипеть и только слабо подергивался.
– Он… Он его отравил! – срываясь на визг, завопил Камень, тыча пальцем в Айнара.
– Я? – удивился Айнар, засовывая карандаш с записной книжкой обратно в карман. – Все видели, что он сам схватил мой кисель и выпил, я его не заставлял.
– Что было в напитке? – декан перевел взгляд на Айнара.
– Белая смерть, – преспокойно ответил тот.
– Что-о-о? – декан побледнел. – Ты в своем уме? Вы, двое, – он обратился к Камню и Палачу, – немедленно несите его в лечебницу… Нет, подождите, – он принялся создавать вокруг пострадавшего стабилизирующую сферу, окутывая его зеленоватым сиянием.
– А не проще ли дать противоядие? – спросил Айнар.
– Чему тебя учили? От белой смерти нет противоядия!
– Почему же? Вот оно, – Айнар извлек из кармана второй крошечный бутылек. В отличие от первого, он был чуть больше и другого цвета.
Профессор посмотрел на флакон, затем на Айнара, потом на лежащего Крысобоя.
– Так я ему дам? – спросил Айнар. – А то пара минут осталась. Можно?
– Нужно, – сказал декан. И процедил сквозь зубы: – Как будто есть иной вариант.
Не особо церемонясь, Айнар открыл лежащему рот и влил содержимое бутылька.
Вначале ничего не происходило – тело по-прежнему оставалось неподвижным. Однако, едва профессор, повернувшись к Айнару, хотел что-то сказать (судя по лицу, вряд ли хорошее), как Крысобой захрипел, закашлялся и, открыв глаза, сел, безумным взглядом обведя столпившихся вокруг. Тут же за него снова принялся декан, а потом велел его дружкам:
– Ведите его в лечебницу, пусть проверят на остаточные воздействия, – и видя, что те по-прежнему стоят столбом, прикрикнул: – Живо! – Палач и Камень бросились поднимать друга. – А ты – за мной! – приказал он Айнару, после чего первым покинул столовую.
Сосед Ранка уверенной походкой отправился следом.
Когда народ разошелся, бурно обсуждая увиденное, Ранк поковырялся в тарелке с остывшей кашей, посмотрел на то место, где еще недавно стоял стакан Айнара, и подумал, что соседа наверняка отчислят за такую выходку. Шутка ли – отравить человека.