Выбитый генералитет
Шрифт:
Елисей Иванович был истым конником. Родился он в одной из станиц Южного Дона, в 1892 году, в казачьей семье. По обычаю, с малых лет был приучен к седлу, и мальчишкой лихо скакал, вызывая у взрослых удивление.
В царской армии Е. И. Горячев дослужился до чина подпоручика.
Признав революцию, он без колебаний вступил в ряды Красной Армии. Уже в 1918 году он стал командиром сотни 1-го Советского полка. Весной 1919 года он — начальник разведки 3-й бригады кавалерийской дивизии в Первой Конной армии Буденного. В декабре — офицер-порученец в полевом штабе Первой Конной, где его служба была связана с выполнением ответственных заданий самого командарма
В марте 1920 года Горячев получает новое назначение — помощник командира особого полка при штабе Первой Конной армии. Вскоре он становится командиром 1-го кавалерийского полка кавалерийской бригады особого назначения.
Елисей Иванович показал в боях отличные командирские качества. За бои под Родзивилом против белополяков он удостоился высокой награды — ордена Красного Знамени. Вторым орденом он был награжден за разгром банды одного из белогвардейских генералов на Северном Кавказе в сентябре 1921 года. О награждении его третьим боевым орденом свидетельствует Приказ Революционного Военного Совета Союза ССР от 22 февраля 1930 года. «В ознаменование исполнившегося десятилетия Первой Конной армии, проделавшей героический боевой путь, беспримерной в истории борьбы пролетариата с многочисленными его врагами, ЦИК СССР, по ходатайству Реввоенсовета СССР, постановил наградить орденом Красного Знамени особо отличившихся бойцов Первой Конной армии за их беззаветную преданность, героизм и личную храбрость…» Среди одиннадцати военачальников, удостоенных третьего ордена Красного Знамени, указано имя Горячева Елисея Ивановича. В это время он командовал кавалерийской дивизией.
В 1937 году для участия в судебном процессе над группой высших военачальников Буденный назначил его, командира одного из лучших кавалерийских корпусов, к тому же носящих имя Сталина. Не предполагал легендарный командарм, что посылал своего любимца на верную погибель, что судьба отмерила ему всего год жизни.
О судьбе командира кавалерийского корпуса автору настоящей книги рассказал заслуженный конник, генерал-лейтенант Сергей Ильич Горшков. В войну он командовал 5-м Гвардейским донским кавалерийским казачьим корпусом, который совершил большой боевой путь от донских степей к кавказскому предгорью, а оттуда на южном крыле наступающих советских войск к голубому Дунаю и снежным Альпам.
— Знал ли я Горячева? — спросил он, когда я обратился к нему. — Конечно, Елисея Ивановича я знал очень хорошо. Ведь я был начальником отдела кадров округа. И помню лето 1938 года, когда в округе проводились большие учения. Руководил ими Тимошенко и присутствовал на них нарком Ворошилов. После завершения учения командир корпуса почувствовал себя плохо, спросил разрешение отбыть в Проскуров. По прибытии на место неожиданно умер. Сердце вроде бы не выдержало…
Но не знал старый генерал правды. Покончил с собой Елисей Иванович. Тогда такое случалось не редко. Он ушел из жизни вслед за тем, с кем сидел рядом на том суде: за командармом Кашириным.
П. Е. Дыбенко
1889–1938
Через день после злопамятного судилища Дыбенко был у Ворошилова.
— Вы ознакомились с приказом 96-м? — спросил нарком.
— Так точно, — ответил Дыбенко по-военному коротко.
— Ну и как звучит? Сильно?
— Сильней вряд ли можно написать.
Польщенный ответом, Ворошилов промолчал.
Перевел разговор на другое.
— Вчера звонили из Ленинграда. Просили, чтобы вы не задерживались с отъездом. — Дыбенко не стал спрашивать, кто звонил: безошибочно
Вагон подцепили к утреннему поезду «Красная стрела», и Павел Ефимович почти всю дорого просидел у окна. Мимо проносились дорогие сердцу российские просторы, но он их не замечал. В салоне вагона находился он один, никто не мешал отдаться своим, отнюдь не спокойным мыслям. Они были тяжелыми, тревожными и сводились к недавнему, дню 11 июня, когда судили, и он тоже был в числе судивших и подписал, как и остальные, смертный приговор недавним своим боевым соратникам. В их вину он не очень верил. Несмотря на потуги Ульриха и Вышинского изобличить подсудимых, в их словах угадывалась предвзятость и фальсификация.
И теперь вспоминались слова Примакова: «Сегодня вы судите нас, а завтра точно так же будут судить вас!»
«Неужели будут судить и его, Павла Дыбенко? — остро кольнула мысль. Она показалась нелепой. — Нет, нет! Его судить не за что! Не он ли отдавал до конца всего себя делу революции?» И тут же возражал себе: «А они разве меньше имели заслуг?»
Впрочем, ему к суду не привыкать. Судили не однажды и каждый раз трибуналом, где приговор, как правило, суровый, беспощадный. Только немногим выпадало счастье остаться живыми.
В конце февраля 1918 года из Петрограда под Нарву, куда выдвигались немецкие войска, был направлен возглавляемый Дыбенко сводный отряд моряков, численностью более тысячи человек. По прибытии на место отряд поступил в распоряжение начальника Нарвского боевого участка, бывшего царского генерала Парского. В разработанном плане контрнаступления отряду моряков отводилась особая, даже главная задача. Но Дыбенко отказался ее выполнять, ссылаясь на понесенные отрядом потери и усталость моряков. А потом усугубил свою вину самовольным отъездом с фронта. Дело Дыбенко передали в ревтрибунал. Пока шло следствие, он, тяжело переживая случившееся, по-прежнему занимался делами, выполняя отдельные поручения.
Во время судебного процесса выяснилось, что связь между отдельными отрядами во время боев была организована плохо, недостаточно велась разведка, отряды действовали без необходимой согласованности. Да, и сам командир моряков не имел необходимой выучки для выполнения сложной боевой задачи. Не найдя в действиях Дыбенко состава преступления, ревтрибунал оправдал его. Однако он был отстранен от должности народного комиссара по военно-морским делам и исключен из партии.
Вскоре его направили в Крым для работы в подполье в немецком тылу. Но там ему не повезло: немецкая контрразведка напала на его след, а вскоре арестовала. Он сидел в одиночке, ожидая суда. И тогда же созрел дерзкий план побега. Обезоружив охранника, он уже добрался до выхода из тюрьмы, когда его схватили, свалили с ног и безжалостно избили. Ночью его перевезли в Симферопольскую тюрьму, в одиночную камеру смертников. Наутро должны были расстрелять.
Но последовал вызов к командующему немецкими оккупационными войсками.
— Вас надо было расстрелять, — заявил генерал Кош. — Приказ об этом подписан. Но мы решили принять предложение большевиков.
Его обменяли на 12 пленных кайзеровских офицеров, взятых в плен частями Красной Армии.
Прибыв в Ленинград, он прежде всего явился в обком партии, имел там долгую беседу, а 15 июня 1937 года подписал приказ о своем вступлении в должность командующего Ленинградским военным округом — последний этап его необыкновенной, полной тревог и побед жизни. Далеко не каждому удавалось такую прожить.