Выбор Девлина
Шрифт:
– Вы двое – странная пара, хотя, наверное, чем-то подходите друг другу. По крайней мере ты уже не тот глупый юнец, который сбежал из дома весной.
– Я не сбегал, – запротестовал Стивен.
– Хорошо, не сбегал, – уступил лорд Бринйольф. – Я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне. Когда Избранного не станет, ты вернешься домой, чтобы служить своему народу.
Голос лорда звучал сурово, как будто врага уже взяли Эскер в кольцо осады. Стивен напрягся. Неужели со времени его отъезда положение так сильно ухудшилось, или он просто не замечал очевидного?
На
– Обещаю. Но я буду молиться, чтобы этот день наступил не скоро.
Девлин провел в поместье лорда Бринйольфа еще неделю, пока госпожа Маргарета наконец не объявила, что больной окончательно поправился и готов к путешествию. Он считал, что Стивен останется дома, но когда объявили об отъезде, Стивен начал собираться в дорогу с таким видом, будто это уже давно решенный вопрос.
Отчасти Девлин был рад, что менестрель не покинет его – не только потому, что он знал местные дороги, а потому что общество юноши отвлекало от мрачных раздумий, которым он то и дело предавался. Поклявшись никогда больше не заводить дружбы, он не назвал бы Стивена своим другом, однако относился к нему как к хорошему спутнику. Верному спутнику.
Во время изнурительного перехода через лес лошадь Стивена захромала, и теперь отец дал ему другую. Лошадь Девлина, прошедшая тренировку в королевской армии и более выносливая, перенесла путешествие лучше и после недели отдыха рвалась в дорогу почти так же, как ее хозяин.
Нагруженные изрядным количеством запасов и напутствуемые добрыми пожеланиями Избранный и Стивен отправились в путь прозрачным осенним утром. Они ехали весь день, а вечером сделали привал на опушке недалеко от дороги. Могли бы остановиться в трактире, который проехали миль пять назад, но Девлину вполне хватило знакомств за последние дни, и он был рад, что наконец-то избавлен от необходимости пользоваться чужим кровом.
После ужина Девлин раздул костер, приготовясь к ночлегу. Стивен уселся на бревне у огня, рассеянно перебирая струны лютни. Подняв глаза на Избранного, он спросил:
– Девлин, кто такая Керри?
Девлин, который собирался подкинуть в костер хвороста, замер с поднятой рукой.
– Где ты это слышал?
– Когда у тебя был жар, ты много раз произносил слово «Керри». Мне показалось, это женское имя. Верно?
Так, что еще он говорил в бреду? Девлину оставалось лишь надеяться, что никто в доме лорда Бринйольфа не понимал по-кейрийски.
– Кто это – Керри? – повторил вопрос Стивен.
Девлин заколебался – отвечать или нет? Как-никак юноша спас ему жизнь и заслуживал хоть немного вежливости.
– Керри была моей женой, – тихо сказал он, расстелив на земле одеяло и усаживаясь на него.
– Была?
– Она умерла. Ее убили.
– И с этим связаны твои шрамы?
– Нет.
– Но…
– Разговор окончен, – отрезал Девлин. Вежливость тоже имеет свои пределы. Менестрель вправе получить ответы, но не смеет бередить его боль.
Стивен еще немного поиграл на лютне. Узнав мелодию «Праздника урожая», Девлин облегченно вздохнул. По крайней мере парнишка не сочиняет очередную сагу.
Наконец Стивен убрал лютню в чехол и, завернувшись в одеяло, заснул. Девлин лежал с открытыми глазами. Расспросы юноши всколыхнули в нем воспоминания.
Ночь была ясной, и в прогалине между верхушками деревьев высоко в небе он видел очертания Охотницы, верхом на коне преследующей добычу. Значит, и впрямь наступила осень. На миг Девлин задумался. В Джорске время считали иначе. По их календарю, сейчас шел девятый месяц пятнадцатого года с начала правления короля Олафура. Девлин не был силен в науках, но по положению Охотницы определил, что до последнего полнолуния перед днем осеннего равноденствия, по которому отсчитывали времена года в Дункейре, осталось совсем немного. Время, когда из леса выходят котравы.
Почему он не вспомнил об этом раньше? Когда-то он мог назвать точное число дней и часов, прошедших после убийства Керри и Лиссы, а теперь уже проводил какое-то время, не думая о них. Ему казалось, будто образы родных ускользают от него.
Девлин стиснул кулаки, словно желая удержать воспоминания. Рубин в перстне мерцал в отблесках пламени. Разжав кулаки, Девлин снял перстень с пальца и положил его на ладонь.
Если бы год назад Девлину предсказали, что он станет Избранным, защитником Джорска, он бы просто рассмеялся. Кто мог представить подобную нелепость? Кузнец, фермер – но только не воин! Он не имел склонности к насилию и убийству. Керри говорила, что любит его за доброе сердце. Смогла бы она узнать его, если бы вдруг ожила? Нашла бы в нем хоть тень того человека, которым он когда-то был, или увидела бы в нем чужака?
Девлин зажал перстень в руке и замахнулся, чтобы выбросить его. В чистом небе загрохотал гром, и за лесом справа сверкнула короткая вспышка молнии. Затаив дыхание, Девлин прислушался. Тихо. Слишком тихо. В ночи умерли все звуки.
Положив перстень на землю рядом с одеялом, Девлин приподнялся и снял с топора чехол. Не сводя глаз с той стороны, где сверкнула молния, он поднял небольшой камешек и швырнул под ноги Стивену. Менестрель не пошевелился. Девлин кинул в него второй камень, затем еще один, пока юноша не заворочался.
– Стивен, – прошипел Девлин.
– Что случилось? – спросил менестрель, сев на одеяле и протирая глаза.
– Тише, – шепнул Девлин. – Там кто-то есть, и, по-моему, намерения у него не самые добрые.
Девлин поднялся на ноги, по-прежнему глядя в сторону леса. Краем глаза он заметил, что Стивен обнажил меч и натянул сапоги.
– Что там такое? – спросил юноша, проследив за направлением взгляда Избранного.
– Не знаю, – признался тот и, обойдя костер, встал спиной к огню. Вспышка молнии ослепила его, и среди деревьев он различал лишь смутные тени. Вроде бы им ничто не угрожало, однако Девлин не мог отделаться от внезапного чувства страха. За себя он не боялся, но опасность нависла не только над ним.