Выбор дракона

Буланова Наталья Александровна

— И много я пропустил, отлеживая бока? — спросил Рокаэль, а по кабинету пронеслись тихие хохотки. Хоть никто и не повернулся к Оливии, еще щеки покрылись пунцовым румянцем, но она быстро взяла себя в руки и сказала:

— Пару суток они могли без тебя прожить.

Сандар с любовь посмотрел на дочь и одобрительно на Рокаэля, чем вызвал внутренний смех мужчины. Да, дамы — они такие… дамы. Но он здесь и готов окунуться во все то, что бы тут уже не заварили. Жизнь в пожилом огненном лорде угасала. Все стремления, которыми он дышал, теперь казались затхлыми. Все цели,

к которым он стремился — никчемными. Он часто бывал на пороге жизни и смерти, но всегда умел обмануть смерть. А сейчас он сам старательно скидывал себя в бездну. Молил, чтобы кровь в его жилах остановилась, а легкие перестали дышать.

Он не мог возвращаться мыслями в произошедшее — его грудь раздирал болезненный крик, рвущий на части душу. Сын, его единственный сын…

Больше у него не осталось ничего. Огненные земли без труда найдут себе другого лорда, вокруг было полно отличных кандидатов. Пришло время уйти на покой.

Его тело уже давно оправилось, но дух был сломлен. Он ходил по замку молчаливой тенью, не замечая сочувствующих взглядов драконов. Огненные надеялись на него, но он не готов больше вести их вперед. Ключи в его озере жизни больше не бились.

Каждый его шаг он делал, словно окутанный паутиной вины. А смертельный паук уе был готов впрыснуть в него свой яд. Двигаясь как в патоке, он не замечал ничего, ожидая, когда его тело застынет на века.

Подсознательно уходя от шумных сборищ, мужчина не заметил, как спустился в полуподвальные помещения. Низкие потолки, маленькое пространство — все это, как ничто другое соответствовало его внутреннему миру.

Отчаянный плач, идущий из самой глубины существа, заставил на мгновение забыть о себе. Мужчина остановился, чувствуя, что каждый всхлип вторит кровавым рыданиям его души. Как в зеркальном отражении, его внутренние страдания изливались в женских, и он как во сне, толкнул старую дверь.

На узкой кровати сгорбилась фигура, плечи тряслись в рыданиях, а в руках у девушки была сжата мужская куртка. Его взгляд вновь в вернулся к вещице, показавшейся смутно знакомой и он увидел на предплечье куртки нашивку огненного лорда. Это была вещь его сына.

Но почему пальцы этой служанки до белых костяшек впивались в ткань? Почему она так надрывно ревела, словно вся жизнь для нее была закончена так же, как и для пожилого мужчины. Но ведь она была так молода! Это он уже, старый пень, отжил свое.

Она не замечала его, воя раненной волчицей на луну, и мужчина опустился рядом с ней. Его взгляд застыл на куртке, и он не заметил, как сам вторил девушке в ее болезненном крике. Почему-то они разделяли одну боль на двоих…

Утекли минуты, прошли часы и рыдания стихли. Слезы высохли, осталось одно безразличие.

— Почему? — лишь спросил мужчина у девушки, проведя большим пальцем по вышивке красного дракона на куртке.

— Он… убит… А я…А я… — девушка всхлипнула, положа руку на живот, — … не успела сказать…

Мужчина и так ощущал себя в трясине, а его мозги отказывались соображать. Причем здесь его Маркель?

— Что сказать?

— Что я… бе — ре — мен — на! — голосом хриплым

от рыданий сказала она. — Он… тогда еще не женат был, приехал с леди Оливией, выпил… И мы…

Девушка опустила взгляд в пол и застыла, а куртка мертвого огненного лорда медленно сползла с колен на пол.

Весь мир перевернулся, треснул, и собрался вновь. И старый огненный лорд уже совсем другими глазами посмотрел на девушку.

Глава 20

Мирик не видел у гномов слабых мест. До последний дней. Казалось, что идеальная стратегия изоляции от другого мира, собственного развития народа и культуры должна быть безупречна.

Так и было, пока их не трогали. И теперь предводитель гномов понял, что боевые топоры превратились в элемент образа, а гномы в совсем развитии совсем не уделяли времени военной подготовки, считая, что в своих туннелях полностью защищены.

И Мирик мог сказать, что это было действительно так. А вот их сокровищницы? Национальное достояние народа, их драгоценные вторые сердца, были ли они в безопасности?

Как показала практика — нет. Драконы своей магией с легкостью взорвали гору, и получили доступ к чужому добру. Это было разово, но кто мог дать гарантии, что они не знают расположения других сокровищниц?

Да, у них были свои разработки. Интересные разработки с помощью которых они провернули всю эту аферу с их камнями. Только он один знал, что ему лично пришлось ловить гномов с краденными драгоценностями, с которыми они не захотели расставаться. Да и сам Мирик не прочь был забрать эти камни как компенсацию, но в этот раз цель была важнее средств ее достижения. И украденные украшения выполнили свою миссию — подставили огненных. Но не так сильно, как хотелось бы.

Мирик сознавал, что разработок гномов мало для войны. Он собственными глазами видел, как враги лишили пустынных их магии, убив Пустынного духа, могущественного хранителя, с коим Мирик сталкивался в своих туннелях. Единственный обмен за свою жизнь, на который тогда пошел предводитель гномов — самоцветы в обмен на рецепты, благодаря которым гномы так широко шагнули в своих разработках.

Делая себя похожими на других рас, они спокойно могли следить за происходящим в верхнем мире, да и что греха таить, забирать свое назад. А любые камни, добытые из земли, гномы считали своими. И чхали они на мнение других.

Гномий Камень правды был нем. Он делился магией, которая помогала безошибочно находить месторождения, выделял энергию, с помощью которой росла еда, давал магию на зачатие новой жизни, и забирал ее у того, чье время уже закончилось.

Пустынный дух помог немного изменить ход событий, но об этом знали только считанные гномы, которым Мирик мог доверять. А, значит, это были только члены его семьи. Все же остальные считали своего предводителя гением, который сам разработал все и восхваляли его. В принципе, Мирика все устраивало. Но теперь вся спокойная жизнь гномов была под угрозой. И не было Пустынного духа, который иногда подсказывал интересные решения, когда гном заглядывал в туннели под Пустынными землями.