Выбор королевского дознавателя
Шрифт:
– Отвлекает от рукоделия, – пояснила я.
– Согласен, всё это очень мерзко звучит. Но должно быть разумное объяснение.
Я пожала плечами.
– А Аливетта что думала о таком порядке вещей?
– То же, что и остальные. Терпеть его не могла, – ответила я, а потом прикусила язык.
– Она планировала побег?
Я промолчала.
Аршес откинул голову на бортик и о чём-то думал, плавно поглаживая меня по спине. Затем притянул поближе, и я устроилась у него на груди. Накатили усталость и дремота, а ещё я совершенно перестала бояться.
– Я переживаю, что с Аливеттой может случиться что-то плохое, Виола. Если она даже базовые арканы плести не умеет…
Это
– Виола, мне действительно нужны ответы. Я не буду причинять вред вашей подруге, мне просто необходимо её найти и увезти в безопасное место, – попытался убедить меня гайрон.
«В ещё более безопасное, чем “Утешение”?», – ехидно спросил внутренний голос.
– Нет.
– Виола, не стоит сопротивляться, я всё равно добьюсь своего, – жарко шепнул Аршес мне на ухо, а потом поцеловал.
Я вцепилась в него и ответила со всей пылкостью. Кажется, получилось ужасно, но я была сама не своя – перед глазами всё плыло.
«Первый поцелуй. Можно засчитать свечи и то, что он не пьян, за романтическую обстановку», – подсказал внутренний голос.
Аршес снова задавал вопросы, но я даже если бы захотела не смогла бы ответить. Три бессонные ночи подряд, голод, нервозность, сбивающее с толку поведение зайтана дознавателя, жар от нагретой воды – всё перемешалось, я впала в какой-то странный транс, и единственное, что могла – просто молчать.
А потом комната поплыла перед глазами. Свет свечей приглушился, звуки смазались, тёплая вода словно проникла в меня, и потекла под кожей. Я поддалась знакомому чувству и отключилась.
Из переписки королевского дознавателя со старшим братом
Аркет, я облажался.
Думаю, что тебя это не удивит и даже повеселит, но чувствую я себя последним дерьмом. С этим изоратзовым[1] приютом дело обстоит гораздо сложнее, чем мы думали. Побег Цилаф тут не единственная проблема, поверь мне, здесь смердит какой-то совершенно арротзовой[2] тайной. И чем больше я узнаю об этом месте, тем сильнее мне хочется задержаться именно тут и всё выяснить. Директриса и две приближённые к ней воспитательницы исчезли, отследить портал мы, конечно, не успели, потому что об этом каскарровом пожаре узнали из газеты, и я появился тут слишком поздно, когда все следы уже замели. Мне повезло, что останки погибшей девочки зачистили не слишком хорошо, то ли торопились, то ли сработали по-дилетантски. Вот только дух к таким останкам прилетел неохотно, и допросить его толком не удалось. «Они лишили меня магии», – вот и всё, что я получил, понимай, как хочешь.
Девочек в приюте систематически морили голодом, запирали в холодильной камере и применяли другие насильственные методы «воспитания».
По предполагаемому следу Цилаф работают мои люди, но чую, что её мы не найдём. Сам я в окрестностях приюта её след не уловил.
Итак,
Теперь об этой свидетельнице, Виоле. И здесь я прокололся, она ничего мне не рассказывает, а силу применять я не буду. Видит Хаинко, я честно хотел её подкупить, когда не получилось, решил зайти с другого бока, растормошить девчонку, шокировать, немного надавить, припугнуть и получить результат. Но то ли я устал, то ли повело от её запаха, но всё пошло вкривь и вкось, а потом она потеряла сознание у меня в руках прямо во время допроса.
Так сложилось (и тут исключительно рабочие интересы тому виной), что мы в этот момент были оба мокрые и неодетые, я не понял, что произошло и немного запаниковал, когда мой целебный аркан не помог привести её в чувство. Рванул в камеру к их приютской целительнице, но эта старая грымза лишь буркнула, что Виола притворяется. А она не притворялась!
В общем, я в одних штанах с бессознательной девчонкой на руках двинул прямо к городскому лекарю, потому что на третий портал подряд сил уже не хватило. Ты бы видел глаза, которыми меня провожали. Весь город будет гудеть, что гайрон насмерть затрахал человечку. И это они ещё не сложили два плюс два. Когда дойдёт, что я дознаватель, то припишут, что я не просто затрахал, а ещё и запытал. Итак, я вломился в кабинет лекаря, выгнал оттуда какую-то бабку с её чирьем и предъявил врачевателю завёрнутую в покрывало Виолу.
И знаешь, что сказал этот старый лысый хрыч? Ехидненько так, с издёвочкой посоветовал своих любовниц хотя бы иногда кормить, а не только «это самое». Он так и сказал: «это самое». Я в тот момент хотел ему эти слова обратно в глотку затолкать, но сдержался. Решил, что он мне ещё может пригодиться, а нос я ему и перед отъездом могу сломать. В общем, оказалось, что это голодный обморок. Голодный обморок! Я трижды переспросил. Мне аж самому чуть нюхательные соли не понадобились, когда я всю эту ситуацию осознал. В итоге оставил Виолу у лекаря и двинул обратно в гостиницу, где поселили девочек. И тут выяснилось, с момента пожара их не кормили. А знаешь почему? «Распоряжения не было». Двое суток сорок восемь детей голодали, притом последние сутки – находясь фактически под моим попечительством.
Конечно, после этого «распоряжения» получили все. Всех воспитательниц, которых я к тому моменту счёл виновными в жестоком обращении с подопечными, публично высекли на площади тем же утром.
Виолу от лекаря я забрал. После всего случившегося допрашивать её с применением силы я не смогу, брат. Просто не смогу, и любой приказ на эту тему можешь заранее свернуть трубочкой и засунуть себе под хвост. От воспоминания, как она потеряла сознание от голода у меня на руках, до сих пор потряхивает. И ведь не попросила поесть! И я хорош – об этом даже не подумал.