Выбор-побег
Шрифт:
– Странный ты человек, шаман. Иногда говоришь – как дремучий чукотский оленевод, через каждую вторую фразу вставляя дурацкое «однако». А порой начинаешь сыпать заумными терминами и словечками – «воротилы мировой киноиндустрии», «изолировать», «мелодраматическая нотка»…
– Извини, какой, уж, есть, – обиделся Афоня, но тут же широко и беззаботно улыбнулся: – Ты, Странник, наблюдательный парнишка, однако.
– А, то! Я, ведь, в российской армии не дурака валял. Наоборот, старательно учился всякому, разному и полезному…. У нас не осталось, случаем, «тундрового бальзама»?
– Осталось немного, – чукча склонился над вещмешком и выложил на базальтовый «стол» кружок копчёной колбасы. – Бери флягу. Разливай. Не смущайся.
– «Краковская»! – искренне обрадовался Егор. – Соскучился я по копчёной колбаске – за четыре-то года…
– На, держи! Наслаждайся благами цивилизации…. Ну, за твою новую и счастливую жизнь! Каменному медвежонку скажи спасибо…. Вспомнил, как он к тебе попал?
– Вспомнил. Вождь тлингитов подарил на Аляске. В восемнадцатом веке дело было. Недалеко от знаменитого Чилкутского перевала…
Чуть позже, со вкусом попыхивая чёрной курительной трубкой, Афанасий поинтересовался:
– Теперь, наверное, Странник, бросишься в побег?
– Почему – в побег? Просто уйду. Доберусь до Анадыря, там и определюсь с дальнейшим маршрутом.
– Просто, не просто…. В побег, во-первых, потому, что мыс Наварин – для тебя персонально – является своеобразной тюрьмой. Тебя поселили в эту хижину, преследуя конкретные цели и задачи. Как я уже говорил – «отложили про запас»…. Первый год за тобой тщательно присматривали. В этот период я неоднократно наблюдал над древним шаманским кладбищем беспилотные самолёты, летящие к морю. Наверняка, оснащённые дельными кинокамерами и чуткими микрофонами. Потом неизвестные злодеи, видимо, решили, что ты никуда не денешься, и смягчили режим наблюдений. Сейчас они ограничиваются лишь ежемесячным «просвечиванием» мыса Наварин со спутника…. Во-вторых, каждый побег, как правило, сопровождается погоней, однако. Так что, Странник, готовься. Спокойной дороги не предвидится…. Кстати, у каждого побега – должна быть веская причина. Ты с каких пирожков собрался бежать? Зачем? Почему?
– Ни «зачем», а «от чего» и «куда», – уточнил Егор. – От загадочной и дурацкой неопределённости – к жене и детям. Я их люблю и хочу быть вместе с ними. Если Санька, конечно же, не вышла замуж за другого…. Тем более, надо спешить в Большой Мир. Выяснить, кто же меня определил сюда. И какие дальнейшие планы у этого «кого-то»…
– Поспешишь – людей насмешишь.
– Согласен, Афанасий Афанасьевич, согласен…. Но, ведь, ты мне поможешь? Подскажешь конкретный и разумный маршрут?
– Подскажу, конечно, – чукча ловко выбил потухшую курительную трубку о каблук кирзового сапога. – Мы же с тобой, Странник, «медвежьи братья», однако.… Поступим, пожалуй, следующим образом. Уходить тебе надо, только переждав грядущее новолуние. То есть, после очередного визита любопытного спутника, однако. Месяц – срок приличный, далеко убежишь. Если, конечно, сразу не пристрелят…. Кроме того, можно подумать и о замене. То есть, о сменщике…
– Ты о чём это сейчас?
– Не далеко, километрах в ста двадцати от старинного шаманского кладбища, находится стойбище Наргинауттонгетт. Его раньше называли – Гаймелькотт. В этом стойбище живёт один чукча – по имени Антип. Вернее, он только наполовину чукча. Его отец был русским, из проплывающих моряков. Но дело не в этом, однако. Главное, что Антип – и ростом и фигурой – слегка похож, Странник, на тебя. Борода и усы? Приделаем накладные, не вопрос…. Причём, слегка обгоревшие. Мол, нечаянно приключился сильный пожар. Для полноты картины сожжём часть дров – вместе с навесом, под которым они сложены. Типа – всё началось из-за коптильни. То есть, из-за злостного несоблюдения коптильного режима…. Переоденем Антипку в твою, местами палёную одежду. На нос напялим чёрные очки. Мол, глаза чуток пострадали при пожаре, дымом и искрами подпортило…. Глядишь, и прокатит данная шутка. То бишь, даст тебе пару-тройку дополнительных месяцев. До тех пор, пока подмена не вскроется.
– А что мне делать сейчас?
– Возвращайся к хижине. Живи, кушай, спи. Лови горбушу, ставь капканы на зайцев, охоться на уток и гусей. Размышляй, строй планы на будущее…. Я же подойду в конце месяца. Антипа приведу. Расскажу, что делать дальше. Куда идти. Кого искать. Что говорить…
Только утром тридцатого августа рядом с избушкой-землянкой появился улыбающийся Афанасий, за которым следовал рослый и упитанный чукча – с огромным рюкзаком за широченными плечами.
– Здравствуй, Странник! – приветливо поздоровался шаман. – Заждался, небось, торопыга?
– Приветствую! – поддержал мордатый чукча и, сбросив рюкзак на землю, принялся громко ругаться: – Каттам меркичкин [10] ! Афоня – подлый и грязный обманщик! Говорил, мол, тут рядышком. А я, дурак, купился…
– И вам, путники, долгих лет жизни! – откликнулся Егор. – Что же вы так долго? Новолуние было пять суток назад.
– Наглец ты, Петрович! – притворно возмутился Афанасий. – Сто двадцать километров – на своих двоих – в одну сторону. Столько же – в другую…. А лет-то мне сколько? Не знаешь? Так, вот, знай. Девяносто шесть!
10
– Каттам меркичкин – чукотское ругательство.
– Впечатляет. Беру своё недовольство назад и покорно извиняюсь.
– То-то же! Принимай, Странник, барахлишко. Примеряй. Завтра тебе отправляться в дорогу дальнюю…
Молодой чукча – по условному знаку шамана – извлёк из рюкзака и аккуратно выложил на трухлявое крылечко хижины чёрный матросский бушлат с блестящими латунными пуговицами, такие же суконные штаны, старенькую тельняшку и грубые ботинки со стоптанными каблуками. Поверх ботинок он пристроил потрёпанную бескозырку. По чёрной тулье бескозырки белыми буквами было обозначено – «Хапуга».
– Всё это богатство – мне? – насмешливо хмыкнул Егор. – Спасибо, конечно! Польщён, тронут и всё такое…. А откуда у вас, уважаемые аборигены, взялась морская форма?
– Бартер, конечно, – заулыбался Антип. – Один матросик проплывающий рассчитался с моей сестрой двоюродной – за известные услуги интимного характера…. Глупый человек, однако. Сёструха и так была на всё согласная и готовая. Ей, дуре мнительной, чукчи никогда не нравились. Мол, узкоглазые, темнолицые, кривоногие, пахнет от них плохо. Типа – Ален Делон, Ален Делон не пьёт одеколон…. А рыболовецкий сейнер «Хапуга» – после этого случая – пропал без вести. Пару месяцев тому назад. Ох, неспроста! Наверное, это мстительная Марьяна, разочаровавшись в определённых способностях русских мужиков, навела порчу…
– Хватит трепаться, Антипка! – незлобиво прикрикнул Афанасий. – Сходи-ка лучше к устью ручья. Полюбопытствуй – насчёт горбуши. Закол осмотри. Чай, не на курорт прибыл. Рыбачить-то тебе придётся…. Иди уже! – дождавшись, когда молодой чукча отойдёт вдоль берега метров на пятнадцать, пояснил для Егора. – Дельный малый. Только разговорчивый – без всякой меры. Если его не остановить, то часа два – без перерыва – может балаболить. Видимо, пошёл в своего русского папку…. Ладно, Странник, приглашай в землянку! Я, ведь, устал с дороги. Чифиря надо отведать – для качественного восстановления сил…. Мою банку-то жестяную не выбросил? А для тебя прихвачена фляжка с «тундровым бальзамом». Только, на этот раз, маленькая фляжка. Сейчас не стоит излишне расслабляться. Время поджимает…. Утолим – наскоро – жажду и поговорим. Антипа долго не будет. Он обожает наблюдать за морскими волнами. Часами может сидеть на берегу. Видимо, в матушку свою пошёл. Та тоже – мечтательная особа. Без всякой меры…