Выбор-побег

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Путь к юго-западным болотам пролегал через странное плоскогорье. Чем, собственно, странное? Своими камнями – необычными по форме, да и по содержанию. Идёшь мимо них, и, кажется, будто бы эти загадочные плиты разговаривают с тобой….

Плиты? И грубо-обработанные плиты, и высокие плоские валуны, поставленные на попа, с нанесёнными на них непонятными руническими знаками.

Руническими? Да, где-то на самых задворках подсознания Егора жило-существовало это понятие-воспоминание…

– Шаманское кладбище, – шептал Егор, – Подумаешь, мать его, не страшно. И не такое видали…

Здесь он душой не кривил. Действительно, в глубине этой самой души жила железобетонная уверенность, что её (души) хозяин способен на многое. На очень – многое. Что, собственно, и доказал – когда-то, где-то, кому-то – в жизни своей прошлой, нечаянно забытой.

Тем не менее, проходя – туда и обратно – мимо этого места, Егору казалось (чувствовалось?), будто бы за ним кто-то наблюдает. Внимательно так наблюдает, вдумчиво и пристально. Может, действительно, казалось. А, может, и нет…

Начиная с июля месяца, Егор встречал каждое утро своеобразной гимнастикой-зарядкой. То бишь, вставал ориентировочно часов в шесть утра (белые ночи, попробуй, определи точней!), и отправлялся на берег моря – собирать плавник, выброшенный на каменистую косу очередным морским приливом. Мол, запас дров на зиму – первостатейный залог успешного выживания. Это хитрым бурым медведям хорошо и просто – забрался в глубокую берлогу и дожидайся, сладко похрапывая, прихода нежной и трепетной весны. Людям же без дров не обойтись, а печка – создание крайне прожорливое и ненасытное…

Он бодро шёл по чёрной крупной гальке и складывал найденные деревяшки-ветки в отдельные кучки. Потом объединял эти кучки в единую охапку, обвязывал её кожаными ремнями, взваливал на спину и оттаскивал к землянке, складируя дрова под длинный и широкий навес, выстроенный рядом с хижиной, недалеко от коптильни. За утро Егор делал, как правило, два-три рейса.

Это июльское утро ничем не отличалось от череды многих других. Светло-жёлтое северное солнышко прогрело окружающий воздух до плюс одиннадцати градусов – на старенькой оконной раме был закреплён градусник-термометр. На небе не наблюдалось ни единого облачка, юго-восточный ветерок ласково и бережно обдувал лицо. Над мелкими серо-зелёными волнами, отчаянно галдя, кружили упитанные чёрно-белые (бело-чёрные?) чайки.

– Наверное, горбуша подошла к берегу, – предположил Егор. – Походит неделю-другую по бухте, присмотрится к ситуации. А потом и в ручей проследует, на нерест…. Надо будет закол [3] подновить-подправить. Камни коптильни – по швам – промазать цементом. Бочонки осмотреть – на предмет готовности к путине…

Дровяной «улов», на этот раз, был неожиданно-богатым. Щедрый прилив выбросил на пологий берег мыса четыре толстых берёзовых бревна, много сосновых веток и длинный щит, состоящий из шести струганных досок. На щите наличествовала доходчивая надпись: – «Не кантовать! Стекло!».

3

– Закол – приспособление для ловли рыбы, идущей на нерест.

– Сегодня придётся попотеть, – довольно усмехнулся Егор. – А щит надо будет обязательно разбить на отдельные доски. Топор, пожалуй, принесу уже в следующий заход…, – замолчал, не докончив фразы, настороженно всматриваясь в морскую серо-зелёную даль.

Там, возле самого входа в бухту виднелись чёрные крохотные точки.

– Странно, – пробормотал Егор. – Для «Проныры» – не сезон. Кто бы это, интересно, мог быть?

Он, позабыв про найденные дрова, забрался на прибрежную скалу, возвышавшуюся над морскими водами метров на двадцать пять, достал из-за широкого голенища кирзового сапога мощную подзорную трубу и навёл её в нужном направлении.

По спокойным морским водам шли – бок обок – два неуклюжих моторных вельбота.

– Чукчи вышли на охоту, – сообщил окружающему его пространству Егор. – А может, на рыбалку. Кто их разберёт? Странный и беспокойный народец…. Ага, точно, на рыбалку! Вернее, на китовую охоту…

Над поверхностью моря ударила вверх мощная струя воды. Метрах в ста пятидесяти от вельботов, спокойно, никуда не спеша, плыл большущий кит. Вот, он набрал в лёгкие воздуха, и – головой вперёд – ушёл под воду, продемонстрировав чёрную гладкую спину, блестевшую на солнце – словно тщательно отполированная плита базальта. Гигантский хвост на прощание хлопнул по воде, оставив за собой радужную пелену брызг, и скрылся в морских глубинах. Примерно через двадцать секунд мощная голова животного появилась на поверхности, но уже совсем в другом месте. Вскоре в воздух снова взметнулся мощный фонтан…

Не смотря на то, что моторы вельботов тарахтели на максимальных оборотах, приблизиться к киту им никак не удавалось. Морской гигант, словно бы забавляясь и хулиганя, заложил широкий круг, оставляя расстояние между собой и лодками неизменным. Прошло пять минут, десять, пятнадцать…

Кит, неожиданно изменив направление движения, стал резко забирать к берегу, идя неровными и рваными зигзагами.

– Своих ищет, – предположил Егор.

И, точно, западнее вельботов вверх взметнулось ещё несколько фонтанов, в волнах замелькали чёрные спины – как минимум четыре кита плыли навстречу первому.

Незапланированная встреча прошла, что называется, в тёплой и дружественной обстановке. Киты тут же устроили самую настоящую карусель. Они плавали друг за другом по кругу, выпрыгивали из воды, неожиданно меняя курс, и непрерывно запускали вверх высокие, наверное, приветственные фонтанчики.

– Радуются, олухи царя небесного, – невесело усмехнулся Егор. – Не замечают смертельной опасности. Сейчас оно и начнётся, зверобойное светопреставление!

Вельботы разошлись, старательно огибая «китовую карусель», резко развернулись и бодро пошли навстречу друг другу – так, чтобы проплыть мимо ближайшего кита с разных сторон. Приблизившись к беспечному животному почти вплотную, охотники синхронно и умело метнули гарпуны. Из одного вельбота в воздух взметнулись и успешно вонзились в тело кита четыре гарпуна, из второго – три. Через некоторое время рядом с неподвижным (ошалевшим от боли и неожиданности?), китом плавало, чуть заметно подрагивая, семь тёмно-коричневых воздушных пузырей, изготовленных из моржовых и нерпичьих шкур.

Последовал сильнейший удар гигантским хвостом по воде, вельботы, сильно накренившись на поднятой этим ударом волне, испуганно метнулись в разные стороны. Кит нырнул, воздушные пузыри также скрылись под водой. Остальные морские гиганты – испуганным косяком – дружно рванули на юго-восток, трусливо бросив соплеменника в беде.

Минут через пять-шесть воздушные пузыри – один за другим – всплыли на поверхность, между ними показалась чёрная голова кита, вслед за этим дружно загремели громкие ружейные выстрелы, окровавленный кит опять нырнул в морскую пучину.

– Китяра сейчас будет ходить широкими кругами, а вельботы – без устали, не жалея горючего и не прекращая пальбы – гоняться за ним, – хмыкнул Егор. – Это надолго может затянуться. Дай Бог, если управятся к ночи…

«Знаешь, братец, а картинка-то – знакомая», – неуверенно прошелестел в голове внутренний голос. – «В том смысле, что когда-то очень давно мы уже её наблюдали…. Где и когда? Извини, но не помню…. Точно могу сказать лишь следующее. Ружей тогда у охотников не было. А решающий удар гарпуном – в спину кита – нанесла женщина. Очень смелая и красивая, с шикарной гривой платиновых волос…».