Выбор сердца
Шрифт:
Утренний секс у них был куда спокойнее вечернего. Обычно. Но сегодня… Если только причина не крылась во вчерашнем воздержании. Вернее — в ночном, в предутреннем. Мысли в голове путались. Какие мысли, когда…
Как сам Константинов называл их интимные отношения — близость, не секс? Всегда старался в первую очередь доставить удовольствие ей. Ласки, слова, осторожное «погружение». Но вот сейчас был именно секс. Быстрый, в какой-то момент даже грубый. Из всей ласки только стимуляция клитора и то уже после того, как полностью вошел…
— Рита… — она чувствовала его дыхание на своей
Фраза вырвалась прежде, чем сообразил… Мгновение…
— Что… — слишком резко обернувшись, едва устояла на ногах. От его попытки поддержать от возможного падения, отшатнулась, как от прокаженного. — Повтори… — голос еще не вернулся в привычную тональность. Еще хотелось быть в его объятиях, чувствовать силу рук, мягкий шепот. Но то, что прозвучало…
— Черт, Рита, я… — Константинов в растерянности сам отступил. От самого себя подобного выпада не ожидал. Ведь и мысли в голове были совершенно другие. Какая нелегкая заставила выдать последнюю реплику…
— Всё то ты имел ввиду, — сорвав с шеи цепочку, бросилась из кухни. А он испугался, чтобы случайно не поранилась.
— Идиот… — оставшись один, обронил любезно в собственный адрес.
Наполнив водой чашку и сделав несколько больших глотков, оперевшись руками о столешницу, несколько раз глубоко вздохнул. Спокойствие. Вот сейчас крайне необходимо железное спокойствие. Самого страшного пока не случилось. Фраза… Идиотская фраза. Всего лишь фраза, которую можно объяснить. Или, по крайней мере — попытаться это сделать.
Рита сидела на кровати, внешне оставаясь спокойной, обхватив себя руками за плечи. И её била мелкая дрожь. Однажды подобную реакцию на его выпад уже наблюдал. Тогда напугал, сейчас — обидел. На сколько сильно? Понаблюдав за ней какое-то мгновение, снова ненадолго вышел из комнаты, вернувшись со стаканом в руке.
— Пей, — спокойно прозвучал его голос. А у Риты появилось желание выбить у него стакан из рук. Чтобы сам немного освежился. Видимо, мысли отразились на, казалось бы, спокойном лице. — Не советую этого делать, — отлично выдержанным тоном предупредил Константинов, добавив, — Закручу в одеяло, и напою. Так что пей сама. Тебя трясет, как в лихорадке.
Нервы. Вот такое свое состояние больше всего ненавидела. Мысли в голове начинали путаться. Ни слез, ничего. Только нервная дрожь.
Присев перед ней, дождавшись, когда опустошит стакан, попытался привлечь к себе внимание. Однако, резко оттолкнув его, Рита, на минуту скрывшись в прихожей, вернулась оттуда с дорожной
Что за женская привычка, при малейшей проблеме начинать собирать вещи, — подумалось не без раздражения. Стоп. А вот тут приказал себе остановиться. Никакой резкости, никакого раздражения! Хватит. И не только на сегодня, а вообще на ближайшие дцать лет. Мечтая о будущем с ней, сам никак не уйдет от прошлого.
— Рита, не сходи с ума, — пересев на постель, попросил он, ломая голову над тем, как исправить ситуацию. Это даже не Димкина выходка в его квартире, осенью прошлого года. Это, по сути, оскорбление. А оскорбленная женщина…
— Уже сошла, поверив в сказку, — сдерживая слезы, обронила Коташова, швыряя в сумку что-то из своих вещей. — А знаешь, я ведь предполагала нечто подобное, — добавила она, замерев и резко обернувшись к нему. — С самого начала. С первой секунды встречи летом. Считаешь, что всё можно купить?
— Рит, я правда… — а вот как объяснить то, что сорвалось с языка, на самом деле не знал.
— Ты правда так думал всё это время, — неожиданно (или — ожидаемо?) резко продолжал звучать голос гостьи. Не исключено, что за резкостью всеми силами пыталась скрыть обиду и рвавшиеся на волю слезы. — Твои цветы, безделушки, кольцо, серьги. Не хотела верить, — продолжал отрывисто и, одновременно, на слишком высокой ноте, звучать ее голос. — Я тебе хотела верить. Я не девка, не шлюха! Меня не надо покупать! Мне с тобой очень хорошо! Как бы у нас не происходило, я, кажется, ни разу не послала тебя к черту. Зачем ты сейчас так со мной?! Ты…
— Рита, — резко сократив и без того незначительное расстояние, крепко прижал молодую женщину к себе. — Успокойся. Хватит, — удерживая её, не давая освободиться, сохраняя на первый взгляд абсолютное спокойствие, обронил, — Когда же ты отогреваться начнешь…
Последняя фраза подействовала, как сильно действующее успокоительное. Рита в одно мгновение замерла. Успокоилась? Или взяла тайм аут в неравной борьбе?
2
Санкт-Петербург. По силе, без сомнения, Константинову проигрывала. Но был и еще один момент. Отвечать агрессией на абсолютное спокойствие долго не получалось. А выдержке владельца квартиры можно позавидовать. Да и, чувствовала растерянность человека, в объятиях которого, не смотря на все попытки выдержать расстояние, оказалась.
— Я очень сильно отогрелась, — услышал затем ее тихий голос. — Правда.
— И поэтому, как порох вспыхнула? — коснувшись губами ее виска, успокаивающе поглаживая ладонью по почти обнаженной спине, негромко продолжал, — Рита, прости. Пожалуйста. Мне тоже очень хорошо с тобой, — вот в эту минуту надеялся, что ему поверят.
Кто бы еще полгода назад сказал, что будет почти панически бояться потерять женщину с целой кучей необъяснимых проблем. Куда проще всё было бы с той же (пожелай только) Лерочкой Вешник или любой другой юной нимфеткой. Восемнадцать-двадцать лет — замечательный женский возраст, когда без особых усилий можно слепить под себя покладистую во всех отношениях жену. Когда человеку уже за тридцать и за спиной багаж из знаний и опыта…