Выбор Шатеры
Шрифт:
Переодевшись в длинную ночнушку, Мэдлин забирается на кровать. Бросает недовольный взгляд на Аду, которая, зачитавшись книгой, все еще сидит за рабочим столом.
— Надо же! Не думала, что чернь читать умеет, — ехидничает шатера.
— Сама дура, — даже не соизволив обернуться, с откровенным безразличием отзывается Ада, перелистывая книгу. — Хм… Ничего себе, как все перековеркали! Вот у писателя фантазия-то!
— Ты это о чем?
Девочка сосредоточенно пробегает глазами по очередной странице книги.
— Здесь написано, что после заключения перемирия на Дарии не осталось
— Ты ставишь под сомнения слова главного историка императора?! — в шоке ахает шатера. — Ты вообще понимаешь, что говоришь?! Да как ты смеешь?!
— А чего бы мне не сметь? — Ада захлопывает книгу, брезгливо кидая ее на стол. — На Дарии до сих пор полно военнопленных. Поверь, я знаю, что говорю. Лично видела. Одному из них, кстати, воин Руара на моих глазах на днях вспорол живот.
— Что за бред ты несешь?! — Возмущению Мэд, кажется, нет предела. — Я сейчас же найду Верховную Ведунью и расскажу ей, что ты сеешь смуту! За такое дэуза тут же сделает из тебя серую прислужницу. И тогда мне не придется больше терпеть тебя у себя в комнате!
Ответ Ады застает Мэдлин, когда та уже подлетает к двери.
— Я родилась и выросла в Катаре, — спокойно объясняет девочка. — Часто бывала на рудниках. Военнопленных там хоть отбавляй. Не меньше, чем каторжников Дэбэра. Не веришь мне — спроси Глэдис. Старуха прекрасно это знает. Или дэуса Карла — его подопечные частые гости у нас на катарских рудниках. Особенно когда там проходит очередная инспекция.
— Да как ты смеешь называть Верховную Ведунью старухой?! — от возмущения у Мэд перехватывает дыхание.
В ответ Ада лишь нахально смеется.
— Ты сама только что назвала ее точно так же. Может, мне сообщить об этом Верховной… старухе? Чтобы та тут же сделала из тебя серую прислужницу и вся комната досталась мне! — ехидно интересуется новенькая.
Понимая, что один Отар знает, что творится в бедовой голове странной девчонки, Мэдлин решает не рисковать. И хотя в Руаре заложить друг друга даже по мелочам считается делом первостепенной важности и всячески приветствуется (во избежание смуты), шатера предпочитает смолчать, опасаясь, что донос может ей самой выйти боком. Новенькая явно находится в привилегированном положении у Верховной Ведуньи, иначе бы та не привела тринадцатилетнюю в Руар.
Разобиженная Мэд возвращается в кровать. Гасит ночник. Скоро ложится спать и Ада. Вот только выспаться этой ночью у девчонок так и не получается.
Ада
Холодно.
Холодно, мерзко и темно.
Кровь…
Да… Запах запекшейся крови. Как я раньше не поняла? А еще истошные женские крики.
Ее вой.
Как же эти вопли бьют меня по ушам и нервам. Хочется спрятаться, убежать подальше от проклятого места, но не могу…
Так странно… Все звуки доносятся до меня как эхо. Словно я нахожусь в воде. Нет, я не тону, а просто лежу и слушаю. Как же мне хочется сбежать отсюда, но не могу, не могу, не могу…
И снова темнота и тишина.
Такая страшная, мертвая тишина. Она еще страшнее тех криков.
Мне самой хочется кричать,
Значит, чтобы выбраться из кошмара, мне надо просто проснуться.
Пытаюсь сделать глубокий вдох, но… не получается. Нос не дышит. Хочу схватить ртом глоток воздуха, но чувствую лишь вкус подушки. И только тут до меня запоздало доходит: кто-то пытается меня задушить. И не во сне, а наяву.
Ну не сволочь ли эта Мэд?!
Первое инстинктивное желание — забиться в истерике, но, прислушавшись к остаткам разума, замираю. Делаю вид, что уже задохнулась. На мое счастье, обман срабатывает. Давление подушки ослабевает. Усилием воли заставляю себя не схватить сразу же судорожно воздух.
Потерпи, Ада, потерпи.
Чьи-то тихие шаги. Точно не женские. Идут по направлению к кровати Мэд. Слегка приоткрываю глаза и вижу мужскую фигуру, которая зажимает рот моей спящей соседке, а затем наваливается на нее всем телом. М-да… Похоже, моя беспутная мамуля все же была права, когда говорила, что всем мужикам нужно только одно.
Нет, я, конечно, могла бы просто полежать молча, пока незнакомец сделает свое дело с зазнайкой Мэд, но… Нет никаких гарантий, что, закончив, он не придушит соседку так же, как меня.
Недолго думая соскакиваю с кровати, хватаю стоящую на тумбочке тяжеленную вазу и, прежде чем незваный гость успевает что-то сообразить, разбиваю цветочный горшок о его голову. К моему несчастью, парень оказывается крепколобым. От удара, увы, не отключается, однако хватку ослабляет. До смерти перепуганная Мэд выскальзывает из его рук.
— В ванную беги, дура! — ору я. — Запирайся!
Видимо, Мэд настолько привыкла в Руаре к приказам, что в минуту опасности беспрекословно подчиняется — мигом залетает в ванную. Слышу, как щелкает замок. К сожалению, мне в ту безопасную комнату путь, увы, отрезан. Между мной и дверью в ванную стоит разъяренный незнакомец. Хоть на нем и нет одежды ученика-воина, но по висящему на поясе дреду я прекрасно понимаю, что он из их касты. Интересно, он сюда по собственному желанию заявился или кто-то надоумил? В Руаре же без приказа сверху и ученики чихнуть боятся.
Конечно, замечательно, что Мэд в безопасности, но что делать с бугаем, явно планирующим свернуть мою шею? Радует лишь одно: пацан раза в четыре мельче того кузнеца, с которым мне еще совсем недавно пришлось иметь дело. Так что есть хиленькая надежда, что и с ним я тоже как-нибудь справлюсь. Вот только как?
— Тебе не жить, — шипит он, хватаясь за дред.
Многообещающее начало! С парнем я, может быть, и справлюсь, а вот с дредом — точно нет.
Отступаю к двери, ведущей в коридор, испуганно озираюсь в поисках чего потяжелее, но, увы, ничего подходящего так и не нахожу. Что еще хуже — дверь заперта. Парень, видимо, заранее продумал все возможные пути моего отступления. Что ж, тогда остается лишь одно проверенное средство… Зря я, что ли, столько лет с братцем дралась?