Выбор Шатеры
Шрифт:
— Это все неправильно! Это все не по правилам! — нервно шепчет она.
Какие на фиг правила, когда речь идет о спасении собственной шкуры?! Нет! Мэд однозначно не знает законов и правил реальной жизни! Наивная, я-то думала, что это я тринадцать лет под силовым колпаком Катара прожила. Ан нет! Вот кто под настоящим колпаком всю жизнь проторчал!
— Да плевать я хотела на ваши дурацкие правила! Если от них нет толку! — огрызаюсь я, все же подходя к портрету и облокачиваясь на него.
Только
— Серые прислужницы здесь что, никогда не убираются? — ворчу я. — Хоть бы пыль стряхнули. Задохнуться же можно!
— Что ты наделала?! — Соседку охватывает новая волна паники. — Здесь нельзя ничего трогать!
— Ой, подумаешь, проблема, — беззаботно отмахиваюсь я. — Накинем полотно обратно. Делов-то…
Оглядываюсь в поисках стула или лестницы. Картины повешены довольно высоко, просто так до них не дотянуться. Наконец нахожу небольшую табуретку. Она подойдет. Тащу ее к картине, поднимаю голову и… обмираю.
Прямо на меня с портрета надменным взглядом взирает безумно красивая девушка в алом платье, в которой, признаться, не без труда, узнаю… собственную мать.
— Акраба, — выдыхаю я.
Уйдя из Катара, я думала, что никогда больше не увижу ее.
Мэд выхватывает у меня покрывало, встает на табуретку, торопливо завешивает портрет.
— Какая еще Акраба? Это Таисья. Некогда любимая шатера дэуса Карла.
Зашибись! Моя блудливая мамуля умудрилась крутить шашни и с этим лысым верзилой. Надеюсь, нам с Анигаем не его гены достались?
— Почему ее портрет висит здесь?
Заметно, что Мэдлин колеблется. Наверное, в другой ситуации она бы не ответила на мой вопрос, но сейчас, когда мы обе по самое «не хочу» в неприятностях, соседка решает нарушить еще одно правило Руара и… посплетничать.
— Таисья была одной из лучших шатер за всю историю Руара. Ей прочили большое будущее, но она…
Мэдлин затихает, не отваживаясь произнести вслух, что за номер выкинула моя мамаша, из-за чего мы с Анигаем родились в проклятом промозглом Катаре, а не в сытом Руаре. Зато меня распирает любопытство.
— Что она сделала, Мэд?
Шатера оглядывается, переходит на шепот:
— Осмелилась бросить вызов самому императору!
— Чего?!
Это уже слишком даже для меня. Нет, я, конечно, всегда знала, что наша мамуля с головой не очень дружит, но не до такой же степени.
Да я просто отказываюсь в это верить! Чтобы беспутная Акраба, у которой отродясь не было никаких амбиций и все мысли заняты только тем, как раздобыть эль и тандурим, пошла против самого Дэмониона?! Такого просто не может быть!
— В День Солнцестояния Таисья вышла на Плато Семи Ветров и затребовала Жезл
— Ну и как? Получилось? — скептическим тоном интересуюсь я, заведомо зная отрицательный ответ.
— Почти, — уклончиво отзывается Мэд.
Ее ответ вгоняет меня в ступор. Что значит «почти»?! Побери меня Отар, получается, что я совсем не знаю свою собственную мамашу!
— Таисье удалось удержать Жезл пару секунд, но потом… Жезл отторг ее. Рука, которой она держала Жезл, начала каменеть. И тогда император добил Таисью огненным шаром. Ей оторвало руку. Говорят, шатера умерла в страшных муках на глазах у всего народа. — И тут же высокопарно добавляет: — Ее смерть стала назиданием для всех безумцев, кто мечтал покуситься на второй трон. После того случая больше не нашлось ни одного желающего попробовать взять Жезл Власти.
М-да… Теперь мне есть над чем поразмышлять на досуге. Вот только в этой истории слишком много «белых», непонятных мне пятен.
— Не понимаю… Если Таисья была такой проблемной шатерой, почему ее портрет отсюда не сняли?
Мэдлин смотрит на меня как на сумасшедшую, только что сказавшую откровенную крамолу.
— Ты что?! Как можно?! Это же история Дария! Она — легенда!
— Дура она, а не легенда, — раздраженно фыркаю я.
Интересно, повторила бы Мэд восторженные слова о моей мамочке, если бы увидела беспутную Акрабу пьяной и грязной в кабаке Катара, когда та пристает к очередному мужику, предлагая свои услуги? Подозреваю, что вряд ли. Потому как моя пропитая мамуля походит в тот момент на кого угодно, но только не на легенду.
Задумываюсь. Теперь, когда я знаю всю историю матери, ее слова, сказанные мне напоследок, начинают обретать новый смысл.
Не бунтуй. Не высовывайся. Не иди против… Акраба знала, что говорила. И самое странное, что, предупреждая, она… желала мне добра. Мать вполне искренне пыталась предупредить об опасности, таящейся в Руаре.
Надо же! Оказывается, правду говорят, что материнское сердце — еще те потемки. Даже в самом темном иной раз находится проблеск любви.
Переступаем порог нашей спальни и застываем от испуга. Возле распахнутой двери балкона стоит дэус Карл. Задумчиво смотрит вдаль. Резкие порывы ветра развевают его плащ. Не надо иметь семи пядей по лбу, чтобы понять — это начало конца. Карл прекрасно знает — а если и не знает, то наверняка догадывается, — что именно мы избавились от его ученика. В противном случае его бы здесь не было.
Верховный Воин медленно поворачивается. Смотрит в упор на меня.
— Слышал, у вас ночью был гость?