Выбор сталкера
Шрифт:
– Со мной все будет хорошо, мам? – услышал Смычок, когда дверь уже закрывалась.
Сердце его сжалось, будто под прессом. Он с надеждой посмотрел на доктора – вдруг он сейчас скажет, что это все-таки не наследие Зоны, не пресловутая болезнь Руффа, которая будет прогрессировать день ото дня?
Врач смерил Костю оценивающим взглядом.
– Вы можете не отвечать, – медленно произнес он, – но… вы ведь бывали в Зоне, так?
Смычок промолчал. Внутри все похолодело: он, естественно, понял, к чему клонит врач.
– Молчание – знак согласия? –
Последние слова буквально выбили почву из-под ног Смычка. Все, что предшествовало приговору, он съел не морщась. Но после заключительной фразы сохранять бесстрастное выражение лица стало куда сложней.
– Что мы можем сделать? – спросил Костя. От волнения язык заплетался, как у пьяницы.
– Есть ряд блокаторов, – шумно выдохнув, сказал доктор. – Иралиум, например, подойдет для более легкой формы. Как у вас. Стоит этот препарат, врать не стану, очень и очень недешево, но все, что дешевле, не даст нужного эффекта. Так, если Вера будет принимать иралиум регулярно, велика вероятность полной ремиссии. Однако стоит вашей дочери прекратить употребление «блокаторов», и болезнь тут же проснется вновь.
Все, что говорил врач, Смычок знал и до этого. В глубине души он надеялся услышать о свежеизобретенном лекарстве, которое могло навсегда излечить Веру, а в итоге лишь убедился, что жизнь дочери уже никогда не будет прежней.
– Ее хотя бы в карантин не поместят? – спросил сталкер глухо.
– Пока что в этом нет необходимости, – покачал головой доктор. – Отклонения не катастрофические, а в интернате мест не так уж много, чтобы отправлять туда всех без разбора. Это, как говорится, хорошая новость. Плохая состоит в том, что я должен буду сообщить о постановке на учет еще одного пациента с первой стадией болезни Руффа, так что в конечном итоге информация будет передана в местный филиал Миграционной службы.
Костя невольно скривился. Любой сталкер знал – где Миграционная служба, там и Бюро… А уж если тамошние «энтузиасты» об их семейной трагедии прознают, не избежать Смычку многочисленных допросов с пристрастием.
– Я, признаться, подробностей не знаю, – тут же оговорился врач. – Но, как правило, если отклонения незначительны, как в случае с Вериными волосами, бить набат никто не станет. Главное, своевременно начать лечение и, по возможности, купировать болезнь. Я сейчас вам напишу, какие анализы следует сдать, и если диагноз подтвердится, то вы придете ко мне снова. Я вам выпишу рецепт на иралиум с указанием дозировки и заведу историю болезни…
Были бы еще на все это деньги, подумал Костя, глядя на врача. Ценник у этого иралиума, как он уже понял, мама не горюй, хоть ложись и умирай сразу, похороны дешевле
Внезапно Смычок вспомнил о странной записке, которую ему отдала Люда. Послание из Зоны до сих пор лежало в нагрудном кармане куртки. «Спасите! Плачу любые деньги! Я на бердском кладбище». Может быть, это как раз оно? Тот самый крохотный шанс хоть на какое-то время уберечь дочь от треклятой болезни Руффа?
Покидая кабинет доктора, Смычок уже знал, что он снова пойдет в Зону.
И на этот раз Маяком его путешествие не ограничится.
Потасовки в «Радианте» были делом вполне обычным. По крайне мере они не вызывали у собравшихся никакого удивления. Ну дерутся и пусть с ними, надоест – перестанут, сядут да выпьют, еще и посмеются над собой.
И все-таки, входя в бар, Логвинов меньше всего ожидал увидеть, как Гусь метелит какого-то крайне бородатого и не слишком трезвого мужика – то ли поклеванного Зоной сталкера, то ли обычного алкаша. Окружающие взирали на происходящее с ленцой, да и сам избиваемый, казалось, не слишком-то сопротивлялся.
– Проваливай отсюда и больше не появляйся, – прорычал Гусь, ухватив бедолагу за грудки и притянув к себе его помятую физиономию. – Понял меня?
– Угу, – промычал бедолага.
Гусь удовлетворенно кивнул и оттолкнул мерзкого мужика от себя, да так, что бедолага не удержался на ногах и шлепнулся на пятую точку, чем вызвал у некоторых посетителей скупую полуулыбку.
Гусь демонстративно отряхнул руки и, пройдя к стойке, уселся на табурет. Мужик же с трудом поднялся и поплелся к дверям, потирая ушибленный зад. Проводив незнакомца хмурым взглядом, Логвинов подошел к другу и опустился на свободное место рядом с ним.
– За что это ты так беднягу, Сёма? – без предисловий спросил он.
– Пытался у меня бумажник стырить, – усмехнулся Гусь. – Решил, видно, что я еще пьяней его! Нет, ты бы видел только… – Он прыснул и от переизбытка эмоций хлопнул себя ладонями по бедрам. – Вот уж хохма! Сижу себе, потягиваю коньяк, а тут рука – хоп! – и прямо ко мне в карман. В джинсы. Представляешь? В передний карман джинсов!
– Ну перепил мужик, с кем не бывает, – пожал плечами Игорь.
В иное время он наверняка бы посмеялся, однако все мысли сейчас были заняты пропажей Сергея.
– Нет, нам такие в «Радианте» не нужны, – уверенно заявил Семен, мотая головой. – Скажи, Парфюмер?
Хозяин бара, одарив его насмешливым взглядом, важно кивнул.
– Вот и я о чем! – воскликнул Гусь. – Так, а ты сюда какими судьбами, Игореш? Выпить-закусить? Или как?
Логвинов покосился на протирающего стаканы Парфюмера и вполголоса сказал:
– Давай в углу присядем, побалакаем.
Гусь дураком не был, по два раза не переспрашивал – молча подхватил бутылку со стаканами и устремился к пустующему столику у окна вслед за другом. За соседним беседовали двое сталкеров; с одним, Сурком, Игорь был шапочно знаком, а вот второго видел едва ли не впервые.