Выбор всей жизни

Корчевский Юрий Григорьевич

– А я слышал – дочь у тебя.

– Не обманули люди, есть дочь.

Николай помялся. В лоб спросить про отца ребёнка? Решился всё-таки – за тем и приехал.

– А кто отец?

– С трёх раз догадаешься? Ты и есть!

У Николая рухнули последние надежды, как холодной водой из ушата окатили.

– А что же не сообщила? Фамилию знаешь, где живу и работаю – тоже.

– Что бы изменилось? Ты ведь женат был. Или алименты платил бы?

– Ну, всё-таки мой ребёнок, – получилось не очень внятно: губы не

слушались, Николай волновался. Потом собрался, взял себя в руки.

– А почему не предохранялась, аборт не сделала, в конце концов?

– Дурочкой была, не понимала, чем такие игры закончиться могут. А когда тошнить начало, аборт делать было уже поздно. Да ты зачем приехал-то?

– О дочери узнал, видел её. Только ей не сказал ничего. Она не знает, что я в Сухую Балку поехал.

– Вот пусть и не узнает. Одна я её вырастила, моя она.

В помещение почты зашла бабулька и долго выбирала конверты и открытки. Николай отошёл в сторону. Но, дотошно рассмотрев каждую открытку, бабулька ушла, так ничего и не купив.

– На тебя дочь похожа, как ты в молодости.

– Я и сейчас ещё ничего, мужики заглядываются – только всё не те. Так ты зачем приехал? Только за дочь узнать?

– Разве это мелочь? Но тут и другая проблема.

– Ой, мне только твоих проблем не хватает! От своих голова пухнет…

– Да нет, эта проблема нас обоих коснуться может. Сын у меня есть, Лёша. Так вот, встречается он с Аксиньей – и вроде как серьёзно. На днях приводил её знакомиться.

У Натальи глаза стали с пятирублёвую монету.

– Ой, да как же это?

– А вот так! Представляешь, они брат и сестра. Да, по матери они неродные, но отец у них один – я!

– Ничего себе поворот! Как в индийском кино! Я думала, так в жизни не бывает.

– Я сам так думал. Что делать-то теперь?

– Да, говорила мне Аксинья, что встречается в городе с каким-то мальчиком, что нравится он ей. Но я и подумать не могла, что это твой сын.

– Надо как-то тебе поговорить с ней, убедить перестать встречаться с Алексеем.

– И что я ей скажу? Что она и твой сын – родственники?

– М-да…

Николай задумался. В воздухе повисла неловкая тишина. Оба мучительно пытались найти хоть какой-то выход.

– А может, дочь не моя? – решился Николай.

– Ты что думаешь – что я шлюха? Да как ты подумать мог? Дура была, в тебя втрескалась. – Наталья всплакнула.

– Прости, не хотел я тебя обидеть. Но выяснить до конца надо.

– Выяснил? А теперь катись отсюда!

– Да пойми же ты – не обо мне речь! О моём сыне, о дочери твоей – то есть о нашей!

– Ага, о дочери вспомнил! А раньше-то что?

– Я о твоей беременности не знал. И если бы сын Аксинью к нам не привёл, не узнал бы никогда.

– Вот все вы, мужики, такие. Нашкодил – и в кусты.

– Шкодил не я один – оба. Но вот теперь-то что делать? Если будем выяснять отношения, скандалить, ситуацию это не исправит.

– Попробую я с Аксиньей поговорить. Но о сыне твоём говорить ничего не буду. Скажу, что сначала учёбу закончить надо, а потом о замужестве думать. Но не знаю. Она у меня девочка самостоятельная и если уж решила чего – не отговоришь. Ладно, ты-то как?

– Семья, сын, работаю.

– Жена-то хорошая попалась? – с какой-то ревностью в голосе спросила Наталья.

– Доволен. Давай-ка телефонами обменяемся, – Николай протянул Наталье свою визитку. Та повертела в руке, прочла:

– О, уже заведующий отделением!

– Пора! Сорок четыре года уже, не мальчик.

Николай записал номер мобильного телефона Натальи и линейный – почтового отделения. Теперь придётся держать связь. От города до Сухой Балки немногим больше двухсот километров, каждый день не наездишься.

Попрощался Николай сухо, по-деловому. Вроде Наталья мать его дочери, а чувств нет никаких. Впрочем, и не было никогда. Физическое влечение – да, это было! Но не любовь. Однако за сиюминутные слабости платить надо. И ладно бы – собой, а то ведь на детях может аукнуться.

Назад он ехал уже спокойно. А чего гнать? Что хотел, то выяснил.

Но, уже отмахав половину пути, он вдруг вспомнил, что не отдал Наталье деньги, предназначавшиеся дочери. Не зажилил, не пожалел – на самом деле забыл. Вот балбес! Видел ведь, что Аксинья одета скромно, что тяжело матери тянуть девчонку на более чем скромную зарплату, помочь хотел. Ладно, что-то можно придумать: или Аксинье отдать, или, что ещё лучше, – самой Наталье по почте переслать, не в пустыне живём.

Вернувшись в город, он успел ещё в отделение своё заскочить, переговорить с ординатором и бегло просмотреть истории болезней пациентов, или, как говорили в старину доктора, – «скорбные листы». Поймал себя на мысли, что всё делал на автомате, как-то отстранённо. Из головы не шли Наталья, Аксинья, сын. Вот ведь узелок завязался! И не гордиев, не разрубишь. Детей в этой ситуации жалко. Они-то ни в чём не виноваты, а если любят друг друга – вообще беда.

Дома, за столом, молчал. Жена, обратив внимание, спросила:

– Ты что какой-то не такой сегодня? Молчишь, невесел. Неприятности?

– Неурядицы. Полагаю – справлюсь.

Жена хлопотала на кухне, а Николай исподволь её рассматривал, сравнивая с Натальей. Оксана ухоженна, следит за собой: причёска, маникюр, макияж, костюм домашний не из дешёвых. И фигура после родов не расплылась, двигается легко.

Николай прошёл в гостиную, сел на диван и задумался. Если жена узнает, будет скандал вселенских масштабов. Скандал-то можно пережить, грех его давний. Но вот как с детьми ситуацию разрешить? Одна надежда на Наталью. Должна же дочка мать послушать?