Выбор всей жизни

Корчевский Юрий Григорьевич

Приехав на работу, Николай первым делом прошёл в генетическую лабораторию. Пётр, заведующий, уже был на месте. Он удивился, поскольку Николай спозаранку никогда к нему не заходил.

– Сделай одолжение, возьми на анализ, – Николай протянул ему шприц. – И ещё попозже – два.

– Ты всю родню решил обследовать? – улыбнулся Пётр. – Ладно, не волнуйся, всё сделаю в лучшем виде. Только сам знаешь, не скоро.

Вернувшись в отделение, Николай провёл ежедневную планёрку – выслушал дежурного врача, доклады ординаторов о назначенных на сегодня операциях. Всё как всегда. Сотрудники разошлись по рабочим местам: кто-то на обход,

а кто-то – в операционную. Только Николай прошёл в процедурную.

– Леночка, возьми у меня кровь из вены, – попросил он дежурную медсестру.

– Неужели заболели, Николай Васильевич?

– Дурную кровь выпустить хочу.

– Скажете тоже!

Лена перешла к ним в отделение из реанимации, в вены попадала виртуозно – хоть в спавшиеся, хоть в тонюсенькие детские. И уже через пару минут Николай Васильевич шёл к генетической лаборатории, сжимая в руке пробирку с кровью.

– Держи второй анализ.

– Фу, я уж думал – ты за ответом.

– Только не перепутай.

– Типун тебе на язык, обижаешь!

Они перекинулись парой анекдотов.

Теперь Николаю нужно было набраться терпения, а главное – подгадать удобный случай, чтобы взять кровь у Аксиньи. Анализ одного человека в данном случае не даст ничего, только покажет генетическую аномалию, если она есть. А в его случае нужны анализы сына, Аксиньи и его – только тогда можно определить степень родства и возможные проблемы с вероятным потомством.

На работе каждый день подбрасывал сюрпризы. То пациента после наркоза едва отходили, то комиссия Роспотребнадзора – как называлась теперь бывшая санэпидемстанция – нагрянула. А любая комиссия не награждать приходит, а найти недостатки, пусть даже и несущественные. Свою работу показать – бдим, дескать, государственное жалованье не зря получаем. На то и щука в море, чтобы караси не дремали. Только ведь известно давно – проверять всегда легче и проще, чем работать. Не зря ведь в разные контролирующие и бдящие органы столько желающих работать. И конкурсы в вузы госслужбы самые большие, хотя зарплаты у чиновников не самые завидные.

Через две недели, уже в конце рабочего дня, зазвонил телефон.

– Николай Васильевич, анализы готовы, забирай.

– Какие анализы?

– Ну ты даёшь! Сам принёс, а теперь спрашивает!

– Прости, Пётр, закрутился, забыл. Сейчас буду.

Пётр закрыл за Николаем дверь и достал коньяк.

– По полтиннику? Уже конец рабочего дня.

– Я за рулём, не буду.

– А я пешком, мне можно.

Пётр подвинул Николаю два листка, налил себе в рюмку «Старого Дербента», выпил, закусил шоколадной конфетой.

Николай уселся в кресло, изучал результаты. Да, он врач, но хирург, и ни черта в этих многочисленных циферках не понял – не его профиль.

– Пётр, ты объясни мне, дураку, чего тут.

– Ага, у нас работа головой, не то что вы, мясники – только руками и ножом, – пошутил Пётр. – Давай, – он положил перед собой анализы:

– В обоих представленных образцах крови генетических заболеваний, передающихся по наследству, не выявлено.

– Это радует. А ещё скажи – в какой степени родства они находятся? – Николай Васильевич и сам не понял, почему он задал этот вопрос. Выскочило как-то само собой, неожиданно.

– А ни в какой!

Николай ещё не понял до конца смысл ответа, но сразу уяснил – что-то не так. Уж он-то твёрдо знал, что родство самое ближайшее. Куда уж ближе – он, отец, и Лёшка, его сын. Вот и образцы промаркированы – номер один и номер два.

– Погоди, Пётр, так быть не может. Лаборантка ничего не перепутала?

– Я сам, лично, вот этими руками анализ делал. Исключено.

– То есть ты хочешь сказать, что представленная мною тебе кровь генетически разных людей?

– Ну наконец-то! Ох и тугодумы вы, хирурги!

– То есть ты хочешь сказать, что они не состоят в близком родстве? – не унимался Николай.

– И даже рядом не сидели! Абсолютно разные люди, даже не дальние родственники.

– Этого не может быть!

– Ты пришёл испортить мне пятничный вечер?

– Да нет! Прости, Пётр, как-то само собой вырвалось. Просто это образцы отца и сына.

– Ни хрена они не отец и не сын!

Пётр налил себе ещё рюмку, выпил.

– Плесни и мне!

Николай был оглушён. Как это – не родня? А кто же он тогда сыну?

Он выпил рюмку коньяку, но вкуса не почувствовал, хотя раньше эту марку любил.

– Спасибо, Пётр!

– Не за что! Глядишь – и ты мне аппендикс по блату вырежешь.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись.

У себя в кабинете Николай обессиленно рухнул в кресло. Он тупо смотрел на анализы, которые держал в руке. До него никак не могло дойти – Лёшка ему не сын!

Шок был силён, мозг отказывался воспринимать факт. Что произошло? Случайно подменили новорождённого в роддоме? Хотя такая вероятность и была невелика, совсем уж сбрасывать её со счётов было нельзя. Ребёнок не от него? Да как же это? Неужели Оксана была беременна от другого, когда выходила за него замуж? Нет, исключено. Лёшка родился не через девять месяцев после свадьбы, а через год.

Чем больше Николай размышлял над ситуацией, тем всё более нелепые фантазии лезли в голову. Но, как врач, он уже понимал, что теперь надо брать кровь на анализ у жены Оксаны и у Аксиньи – слишком запутанным получился образовавшийся узел, слишком много возникало вопросов. Разумом, холодным расчётом он понимал необходимость поставить все точки над i, а подсознание противилось. Ведь могли открыться столь неприглядные стороны, которые разрушили бы счастливую жизнь, семью.

На работе Николай был человеком жёстким – хирургия не для слюнтяев. Это не психологом быть, хотя и такая специальность нужна. Однако конфликтов он не любил, старался их избегать, а дома и вовсе верховодила жена. Ему хватало руководства отделением, дома же душа требовала покоя и умиротворённости. И вот теперь налаженная жизнь под угрозой. Надо же – всё из-за этой девочки, Аксиньи. Да не просто девочки – дочери его, будь неладен тот день, когда он не сдержался, не устоял перед соблазном. И Аз воздам каждому по поступкам его… Вот и его время пришло. Ох, как тяжко!

Николай посидел ещё немного, собрался с силами и поехал домой.

Ужинали все вместе, втроём, что случалось нечасто. Николай всматривался в черты лица Лёшки, пытаясь найти сходство с собой, и не находил – сын больше походил на Оксану. А от него – ничего: ни цвета глаз, ни цвета волос, ни формы носа – ничего. Вот только мозги, похоже, его. Лёшка сообразителен, любознателен, умён, да и характером походил на него. Так ведь то может быть и не природное – воспитание и образование.

– Ты что такой задумчивый? И ешь плохо, – обратила на него внимание жена.