Выбор. Иное
Шрифт:
– Рабочий день составляет девять часов или пятьсот сорок минут. Таким образом, средняя поминутная выработка составляет около семи воротничков.
Лигет достал блокнот и ручку, ничего себе проняло. Смелый он, однако.
– Когда работница останавливается хотя бы на минуту, это минус семь воротничков из ее возможной выработки в этот день.
– На сколько останавливается работница в день, ты подсчитал?
Дядя подался вперед, он уже все понял. Ну, девочки, простите. Ничего личного.
– В среднем простой составляет около часа.
– Лигет!
Начальник
– Более десяти тысяч в день, мистер Грифитс.
Лигет вытирает выступивший на лбу пот.
– То есть мы теряем пятьдесят тысяч воротничков в неделю или двести тысяч в месяц?
Лигет молча кивнул. Гилберт ничего не сказал.
– Не теряем, дядя, – позволяю себе вмешаться.
– А что же?
– Мы их недополучаем. Если бы не этот простой, девушки могли бы вырабатывать больше.
Все, меня тут возненавидят… Переживу.
– Так. Хорошо. Теперь изложи причину простоя и почему бы мне не выгнать всех работниц и не набрать новых, порасторопнее.
Грифитс-старший шумно выдохнул воздух и грозно посмотрел на девчонок. Те дружно опустили головы и постарались уйти в работу. Получалось ни шатко, ни валко.
– Выгонять бессмысленно, новые работницы также будут простаивать этот час.
– Почему же?
Уфф… Проняло железную душу, Гилберт вмешался. Не радуемся, рано.
– Потому что вы замените людей, но не замените то, на чем они сидят и на чем они работают.
– Ты хочешь сказать…
Все. Это Гилберт. На «ты». Я выиграл.
– Да, я хочу сказать, что если сделать стулья удобнее, столы пониже, свет помягче – работницы перестанут страдать от болей в спине, усталости в руках и жжения в глазах. И не будут простаивать по часу в день. Более того, повысится и текущая поминутная выработка, не буду слишком смел, если заговорю не о семи, а о десяти-двенадцати в минуту.
И я набрался нахальства и посмотрел на мистера Лигета, кивнув на его блокнот. Он послушно углубился в подсчеты. Все терпеливо ждут.
– Около ста пятидесяти тысяч в день.
Дядя и Гилберт переглянулись. И оба посмотрели на меня. Лигет нервно затеребил блокнот.
– Клайд, всего лишь переделать стулья, столы и лампы?
– Да.
Ответил коротко и максимально уверенно.
Гилберт подошёл ко мне вплотную и посмотрел в глаза.
– И ты, конечно, готов поручиться за результат?
И я бесстрастно отвечаю ему.
– Нет, не готов.
Удивления он уже не скрывает.
– Не готов, но предлагаю попробовать. Если я неправ – вы решите, что со мной делать.
– А если прав? – дядя кладет руку мне на плечо и разворачивает к себе.
– Вы решите, что со мной делать.
– А ты наглец, – старший Грифитс поворачивается к Гилберту, – ну, что, выгоним его?
– А мы посмотрим на результат его «соображений».
– Значит, так тому и быть, сын.
Грифитс прошелся вдоль столов, приглядываясь, слегка пожал плечами. И вдруг спросил Марту…
– Милочка, вы сильно устаете на штамповке? Может, болит у вас что-нибудь?
Ах ты… Я затаил дыхание. Гилберт подошёл ближе. Марта переводит взгляд с одного на другого. И молчит.
– Она скажет, что все в порядке, дядя, – успел вмешаться, пока не заговорила сама, – они все скажут, что все хорошо. Никто не хочет терять работу.
– Да, ты прав, их ответам доверять не стоит, – сказал Грифитс, подумав, – хорошо, начинай перестраивать отделение. Гилберт, Лигет, содействуйте и держите меня в курсе. И, Клайд, на эти выходные приходи на обед, поговорим еще, я пришлю приглашение с точным временем.
Оо, черт… Хорошо, Берта это слышит сама и не решит, что и я теперь бегаю от нее «к дяде на обед». Но что же делать? У нас совсем другие планы…
За этими мыслями не заметил, что дядя и Лигет уже вышли, о чем-то разговаривая, и ко мне подошёл Гилберт.
– Пройдемся немного, Клайд?
Глава 14
– Давай, милый, рассказывай мне все-все.
Роберта подперла ладошкой подбородок и с улыбкой приготовилась слушать. Тихий вечер за плотно задернутыми занавесками, уютно в треть накала горит лампа. В комнате полумрак, освещен стол, на нем наш уже привычный чай и пирожные, все-таки я зашел по дороге в кондитерскую. Как же хорошо… На Берте ее домашнее платьице, то самое, бежевое с полосками, что было надето на ней в первый вечер, когда я к ней так неожиданно ввалился. Чудные пушистые волосы так же, как и тогда, светятся под лампой каштановым ореолом.
– Клайд, ну что ты…
– Что?
– Смотришь так, – Берта смущенно оправила платье и провела ладонью по волосам, – перестань.
– Перестать на тебя смотреть? – склоняю голову набок и делаю жалостное лицо.
– Смотри, но…
– Что?
– Я не знаю, – она окончательно смутилась и покраснела, взяла чашку и отпила чаю, закрыв лицо, – рассказывай.
– Ох, сколько всего было, с чего начать… Пожалуй…
– Клайд, я могу поверить, что ты, встретив отца в Денвере и получив его приглашение, решил почитать о производстве воротничков, дабы не выглядеть тут совсем уж олухом поначалу. Кстати, что именно ты читал? Как называется руководство, кто автор?
Мы медленно идем по дорожке вокруг фабричного корпуса, Гилберт решил не разговаривать в офисе. Услышав этот неожиданный вопрос, я не нашелся, что ответить. Впрочем, Гилберт и не ждет ответ, он продолжает.
– Я могу поверить, что ты, приехав сюда и попав в декатировочную, решил выждать и не суетиться, ждал момента проявить себя.
Я молча иду рядом и не отвечаю, монолог Гилберта пока не предполагает ответа, версия изложена, теперь пусть говорит. Не суетиться, как верно заметил только что двоюродный брат.