Выбор. Иное
Шрифт:
– Роберта, доченька!
Такая радость услышать ее голос, глаза заволоклись слезами.
– Мама, мамочка, я так рада тебя слышать!
– Ты плачешь, девочка моя, почему, что-то случилось?
– Нет, нет, что ты, у меня все хорошо! Ты получила мое письмо?
– Получила два дня назад и с тех пор почти не сомкнула глаз, волновалась, как ты, с кем… И ты запретила кому-либо рассказывать…
– Ну как с кем, я же тебе написала, я вышла замуж за Клайда! И все теперь хорошо, и мы не скрываем это, совсем!
– Клайд, если буду говорить с мамой, с разными людьми, ну, неважно с кем…
– И?
– Можно говорить, что я твоя жена, открыто?
– Да.
– Всем-всем? Везде-везде?
– Да, миссис Грифитс. Мы не прячемся. И даже не собираемся.
– Бобби, но как его
– Мы не собираемся прятаться ни от кого, его двоюродный брат уже все знает, ну, мы тебе при встрече все расскажем.
– Что он говорит?
– Мама, все в порядке, Клайд со всем разберётся, ни о чем не переживай. Ты же слышишь меня?
– Слышу, милая.
– И как мне сейчас?
– Ты радостная, Роберта… Я слышу. Вы собираетесь нас навестить как-нибудь?
– Мы обязательно приедем, вместе, Клайд очень хочет с вами познакомиться!
– Ждём вас, приезжайте! Я могу рассказать отцу, Агнессе? Все соседи о тебе спрашивают постоянно…
– Конечно, рассказывай. Я так его люблю, если бы ты только знала…
– Я счастлива твоим счастьем, доченька. Мне пора идти. Ждём вас!
– Я буду звонить по возможности, ой… Запиши наш новый адрес! Улица де Кальб, 45, мы переехали.
– Хорошая у вас комната? Не очень дорогая?
– Мамочка, у нас их две, кусочек сада, там высокий старый клен и столик под ним, можно чай пить, представляешь? И замечательная хозяйка, миссис Портман, она так хорошо меня встретила. И… И… Вот… Все, я тоже бегу!
11.30
Лавка оказалась совсем недалеко и действительно недорогая. На шесть долларов набрала мяса, овощей и всяких круп. Купила большую коробку чая. Мистер Перкинс, хозяин, предложил ещё банку кофе, но я не пью, а Клайд… Не знаю, мы как-то к чаю привыкли, не взяла. Хлеб, масло, сыр, ветчина, яйца. Ещё сахар, соль, перец. Дома в Бильце у меня есть сундучок, там посуда, всякие принадлежности для кухни и старая поваренная книга, это мое приданое. Вздохнула, как бы его привезти… Пожимаю плечами, как поедем, так и заберем, а пока найду, во что все насыпать. Или пока не буду, все ведь и так в жестянках. Тарелки и кастрюли уже есть, миссис Портман дала. В лавке купила еще одну большую кастрюлю, для супа, пару сковородок, чайник. Покупок набралось изрядно, даже растерялась, как их дотащу… Выручил мистер Перкинс, послал со мной сына Роджера, тот все и прикатил на маленькой тележке. Кладу пакеты и коробки на стол, оглядываюсь. Все, миссис Грифитс, начинайте уборку, принимайте хозяйство. Мои и Клайда вещи в сумках и узлах, два чемодана. Мы вчера достали только постельное белье, рубашку и костюм Клайду на сегодня, пару полотенец и мое домашнее платье. Так… Все переношу пока во вторую комнатку, сначала – наведу порядок в нашей большой. Надо вымыть пол, окно, протереть и вычистить мебель, кухонный уголок. Какое же радостное чувство, всем этим заниматься, видеть, как под моими руками все начинает сверкать и блестеть чистотой. Запыхалась, вытерла вспотевший лоб. Вот бы какую-нибудь музыку поставить, под нее веселее хозяйничать. У Ньютонов был граммофон, любила хлопотать под задорную пластинку. Но ничего, мне и так замечательно. Теперь можно всё сложить в большой шкаф. Как хорошо, много полок. Улыбаюсь, глядя на мои вещи, уютно устроившиеся рядом с клайдовыми. Совсем как мы в кровати… Смущенно оглянулась, словно кто-то может услышать. Ох, я много стала про это думать, про кровать… Хихикнула, неудивительно, с таким-то мужем… Ну вот, все разложила и развесила на плечиках, конечно, не помешает глажка. Утюг у меня свой, совсем старенький, но я к нему привыкла. Решено, глажкой займусь завтра, сегодня только приготовить все для мужа. Что теперь? Протираю трюмо, зеркало местами мутное и в царапинах, но не страшно. Разложила свои немногочисленные принадлежности, расчески, два тюбика губной помады. Флакончик духов, хотела оставить у Гилпинов… Но других у меня пока нет, да и покупала их сама. Не буду все же сходить с ума… Это просто духи, мои. И Клайду очень нравится их горьковатый аромат. Все хорошо. Налила стакан воды и залпом выпила, теперь еще один. Муж сказал – нужно много пить. Я – послушная жена. Теперь – кухня. У нас тут шкафчик, маленький столик для готовки, плитка и примус. Все вымыть, вычистить, протереть. С удовольствием раскладываю по местам посуду, продукты. К вечеру Клайд не узнает нашу квартиру… И что там у дяди, это его дело, а дома будет ждать ужин. За всеми хлопотами проголодалась, сейчас приготовлю себе яичницу с ветчиной, перекушу и немного отдохну. Потом займусь готовкой, хочу, чтобы к приходу Клайда ужин был на столе. Смотрю в окно, в сторону фабрики, на сердце вдруг становится тоскливо. Как там он, все ли хорошо… Клайд, я с тобой, слышишь? Я знаю, что слышишь…
16.45
Настроение странное. С одной стороны, все хорошо, Йордис и Марта не подвели. Выработка выросла более чем в полтора раза, Лигет уже в неприкрытом восторге, а он – пусть и неточное, но зеркало Гилберта. Сижу за столом, передо мной клочок бумаги, на нем – большой вопросительный знак. Поднимаю от него взгляд и вижу, что Ольга смотрит в мою сторону. Сегодня вышла на работу, а Берты уже нет. Десять минут назад мне на стол вместе с двадцатью тремя кольцами легла эта записка. Ловлю Oльгин взгляд и еле заметно киваю, вопрос понял. Ответная записка уже написана. Вышел в цех, постоял пару минут возле наших испытательниц, и начал неторопливое движение, через несколько мгновений на колени Ольге падает свёрнутая бумажная трубочка. Там написано коротко «де Кальб, 45». Она поймет. Убеждаюсь в этом, сделав круг и проходя обратно, Ольга коротко кивает, продолжая невозмутимо штамповать. Слегка качаю головой, снова заняв своё место за столом, вспоминаю Олбани, ее властность и уверенность. Ее таинственный кузен, носящий что-то в кармане пальто, сходу раскалывающий противника и виртуозно бросающий томагавки. И простая штамповщица в текстильном цеху. Да полноте, простая… Никакой простоты, никакой забитости или неуверенности. Был Олбани, теперь Ликург, а Ольга – осталась Ольгой. Если честно, я ей написал адрес с прицелом – может, она согласится побыть с Бертой, пока буду у дяди, не хочу оставлять ее одну на ночь глядя. Ольга потом может у нас переночевать, комнат две, в крайнем случае могу на лужайке подремать в кресле. Не захочет остаться, провожу до Стоктон-Хиллз, свет не ближний, а что делать… Посмотрим. Звонок.
– Клайд?
– Да.
– Гилберт. Зайди.
Короткие гудки. Что-то мой дорогой братец иногда слегка переигрывает, мне кажется. Втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, не думаю, что речь пойдет о производстве. Пишу ещё одну записку Ольге, она подробнее, я не знаю, когда сюда вернусь, а скоро гудок. Скидываю ей и быстро выхожу из цеха, дорогу к кабинету Гилберта я уже знаю, хотя внутри ещё не бывал. Табличка «Гилберт Грифитс. Секретарь». Два удара в дверь.
– Войдите.
Холодный жёсткий голос. Открываю дверь и не торопясь захожу, оглядываюсь. Неизменное окно на реку, много полок с книгами и конторскими журналами. Солидный двухтумбовый стол тяжёлого темно-коричневого дерева. Гилберт стоит у окна и смотрит куда-то на тот берег реки. Терять даром время он не стал.
– Клайд, речь пойдет не о производстве, с этим все ясно.
Подхожу к столу и кладу руку на спинку стула.
– Позволишь сесть, Гилберт?
Он кивнул и сам сел напротив меня, сцепив руки и устремив мне в лицо пристальный взгляд.
– Гилберт!
– Слушаю.
– Что ты с ним сделал, ты, чудовище?!
– Сондра, почему ты позвонила мне? Что я мог с ним сделать, с твоей тенью, с твоей верной собачкой…
– Замолчи!
– И повесить трубку?
– Нет… Нет… Подожди… Гил, я не…
– Что случилось, Сан? Где ты сейчас?
– На Двенадцатом, я только что получила письмо. Я прочитаю тебе…
Гилберт снял с шеи цепочку, на которой висел ключ, им он открыл ящик стола, повозился внутри, открывая ещё что-то. И молча положил передо мной смятый листок бумаги.
– Читай.
Осторожно беру, расправив его. Резкие, словно изломанные страданием буквы, слова.
«Пора прекращать эту затянувшуюся ошибку. Мою, не твою. Гилберт.»
Очень медленно кладу письмо на стол, по спине прокатился озноб. Чем-то очень мрачным повеяло от этой короткой строчки.
– Это письмо я написал ей за полгода до твоего появления здесь. Помнишь мой рассказ о ее первом пудельке?
– Помню, Гил. Рассказ был о тебе.
Он дёрнул уголком рта, услышав это, кивнул.
– Обо мне. Теперь же ты написал ей практически такое же письмо. Как, Клайд?
– Что?
– Как так могло получиться?
Я шумно вздохнул, переводя дыхание. Оглянулся.
– Что ты ищешь?
– Гил, выпить есть? Такой, знаешь, симпатичный гранёный графинчик, а в нем односолодовый лет двадцати…
Братец удивлённо приподнял брови, подумал… И поставил на стол помянутый сосуд, вытащив его откуда-то снизу, рядом звякнули два стакана толстого стекла. Приглашающий жест.
– Я не знаю, Гилберт. Просто совпадение. Она играла с тобой… Потом со мной…