Выбор
Шрифт:
— Скажешь тоже… — фыркнул он, потупив взгляд. — Кому я там нужен?
— О, да они просто тебя ещё не видели! — воодушевлённо врала брату. — Вот увидишь, когда-нибудь, ты обязательно будешь играть в профессиональной лиге и у тебя будет тьма поклонниц и поклонников.
— Мне не нужны поклонницы, — буркнул он.
— Почему?! — искренне изумилась я.
Мне казалось, все мальчики мечтали о толпах, бегающих за ними.
— Мне нравится одна девчонка, — не смотря мне в глаза признался он. — Мне нужна только она.
Ого. Вот это заявление. В десять лет. Но это ведь пройдёт, да?! Мне до пятнадцати лет нравилось пару
А вот как обстояло дело с амурными делами у мальчиков-подростков, я без понятия.
— Ну, значит, она будет сидеть на трибуне и толпы поклонников, которые будут скупать футболки с твоим именем и номером на спине, — улыбнулась ему, слегка сжав его плечо.
— Ладно, давай продолжим обучение, — перевёл тему Картер и начал чеканить мяч только головой, делая шаг то влево, то в право пока мяч парил в воздухе от его движений.
Наблюдая за ним, невольно почувствовала укол совести. Порой мне казалось, что он всё прекрасно понимал и не строил радужных иллюзий насчёт своего будущего. Как бы я не старалась оградить его от переживаний, он был очень умным и проницательным парнем.
Иногда он приходил ко мне в комнату и молча ложился рядом, поглаживая меня по голове. Иногда наотрез отказывался от еды, которую я ему вечно отдавала, чтобы он был сытым и возвращал её мне. Отец всегда был достаточно жадным в плане денег, считая забитый холодильник расточительством. Всегда строго следил за тем, что покупала мама. Поэтому я привыкла отдавать больше половины своего рациона Картеру. Он же мальчик, он же рос не по дням, а по часам. Плюс занимался спортом. Ему еда была нужнее, чем мне. Поэтому да, я худая. Но это же не грех, правда?
Иногда Картер прикрывал меня, если отец спрашивал, где я. Ответ всегда был одинаковый — в колледже. То он придумывал, что у меня тест. То, сложный предмет и я задержалась для доработки домашнего задания. То ещё что-то. Он знал, что я работала в доме престарелых. Знал он и то, что я это делала в большей степени для него. Наверное, так он меня благодарил. А ещё он считал меня очень талантливым фотографом. Это правда смешно, потому что это совершенно не так. Но он любил разглядывать фотографии, которые я делала и скидывала на старенький ноутбук. Говорил, что я когда-нибудь открою свою собственную выставку и заработаю кучу денег.
Мечтать не вредно, правда? И я всегда смеялась над его фантазиями, но и поддерживала в нём это стремление. Ведь пока мы мечтали, то жизнь продолжалась.
Мыслями опять вернулась к Трэвису. Он меня пугал до тошноты и ощущения, что я тону. Но было ещё какое-то странное ощущение в теле. Это так глупо… Этот человек унижал меня, оскорблял, обижал, вводил в ступор… Но мне на один миг захотелось спрятаться головой под его толстовкой, словно там самое безопасное место. Бред, да?! Да и откуда подобная фигня образовалась в моём воображении, я не знаю. В тех романах, которые я читала по ночам, подобных сцен не наблюдалось. Но в тот миг, когда он прижал меня к своей машине, ещё не засунув свой палец в меня, мне захотелось спрятаться под его толстовкой и вдыхать его
Когда я в него врезалась, то у меня словно земля ушла из-под ног. Одна, ночью, под ливнем и рядом с ним, с этим кретином. Забавно, что сколько я знала Габи, то ни разу с ним не пересекалась. Хотя, что странного? Я ведь никуда не ходила. Но после поступления в колледж что-то щёлкнуло во мне, и я поняла, что потом меня вообще могут не выпустить из дома и я решила тайком и урывками выкраивать время для прогулок. Только гулять я любила около океана, наслаждаясь его видом и запахом свободы. Ни в какие заведения не ходила. Стен мне и дома хватало.
И мне, словно в наказание за нарушение родительского запрета, преподнесли этого индивидуума. Он вызывал во мне отчаянное желание огрызаться и не давать себя в обиду. Не проигрывать ему, а отвечать в должной манере. Силы, разумеется, не равны, но попытаться-то можно. Марк никогда мне не хамил. За те пару месяцев нашего с ним знакомства не было ни одного случая, чтобы он меня напугал своим поведением. Кроме одного.
На той самой гонке-дуэли. Он так хотел выиграть, что вёл себя достаточно опасно на дороге. Ну или это мне так померещилось. Но от его манёвров, в стремлении обогнать Трэвиса, меня кидало из стороны в сторону, и я вечно билась локтями то о дверь, то об его сиденье. А ещё я наслушалась отборного мата в адрес Трэвиса. Не знаю, что они не поделили, но их неприязнь явно взаимная.
Я узнала, что Трэвис: «Конченный мудак, который вставляет свой член даже в замочную скважину, отбирая девушек у всех парней в округе. Он ненасытный со зверским аппетитом, ему мало даже двоих. Чёртов гурман. Его тачка сама по себе быстрая, поэтому никаких персональных заслуг за ним не водится. Но на него всё равно все вешаются, потому что он чёртов Доминик Торетто[2]. Кто бы подсказал, кто это такой?! А ещё он ходит в зал и любит устраивать спарринг с противником, явно сильнее себя. Выпендрёжник чёртов». И это только часть того, что я выслушала от Марка, пока мы дышали в задний бампер машины Трэвиса. Почему я всё это запомнила, сама не понимаю. Но тем не менее, вырисовывался определённый портрет. А, забыла. Он много курит. «Дурная привычка для дурной и безмозглой башки».
Курение, конечно, не лучшая затея, но кто я такая, чтобы читать нравоучения? Хочет — пусть курит. Он взрослый парень. Ненасытный? Ну, он совершеннолетний. Пусть делает, что хочет. Лишь бы по взаимному согласию. Спарринг? О’кей. Что тут скажешь? Лишь бы эта сила была направлена в мирное русло.
Мне это всё казалось каким-то несущественным. Разве из-за этого стоило вообще переживать? Неужели у них не было проблем посерьёзнее? Мальчики, видимо, в любом возрасте интересуются только машинками и регалиями. Кто быстрее, выше и сильнее. Всё. На этом их поле боя ограничивалось. Но жизнь куда более многогранна и сложна, чем вот это всё.