Выбор
Шрифт:
Выйдя на улицу, юноша ощутил резких порыв холодного ветра и уже было подумал вернутся домой, одеться потеплее, но новый приступ зубной боли как бы мысленно сказал ему, прошуршав за ухом, – иди в аптеку!
– Ох, как же повезло-то мне сегодня! – съежившись, толи от холода, толи от боли, быстро процедил сквозь зубы Александр подвигав головой и потерев шеей о теплый шарф, – ещё не хватало подхватить ангину…
Он болел очень редко, очень. Да и таблетки Сокольский пить никогда не любил, считая это лишней тратой своей внутренней энергии, бессмысленным травлением желудка и печени. Он предпочитал усаживаться поудобней, без разницы как, самое главное, чтобы было комфортно и уютно организму, и
Юноша быстро осознал для себя это явление и сильно обрадовался, но почтенно смерился и стал в полной мере руководить своим телесным храмом, своим существом. Об этом он поделился разве что с родителями, близкими друзьями и ещё несколькими людьми, которые могли это понять, эту концепцию, проникнувшись ею. Да и к тому же они не сильно громко смеялись и не говорили ему что мол ты начинаешь нести ахинею. Нет, они понимали то, о чём он говорит, какие мысли и идеи пытается донести до людей.
Женщина-психолог, пообщавшись однажды с Александром довольно тесно, обсудив с ним некоторые его безумные идеи, сказала, – …ты опережаешь свой век, опережаешь себя самого, свой возраст, опережаешь по идеям, силе сознания и знаний, в жизни тебе будет тяжело найти единомышленников и людей, способных быть на одной волне с тобой. Ты можешь подстроиться под всех тебя окружающих, причём так, что будешь ощущать это совершенно естественным и не корить себя за это. Но не имея поддержки ты будешь одинок. Хотя и находясь в состоянии одиночества ты сможешь быть счастливым. Тебе дан разум уникальный, храни и развивай его, но не говори никому об этом, и не гордись этим!
Услышав тогда в свой адрес столь нетривиальную характеристику, Александр мило улыбнулся, хитро прищурив свои карие глаза, ответил, – это и подарок, и проклятье. Я понимаю, что сам могу определять в любой момент времени, на какую чашу весов перекладывать возможности. На чащу человеческой жизни или чашу возможностей и желания стремиться к космическому. Я ощущаю, что почти достиг той ступени, когда нужно сделать следующий шаг и разбить рамки, сковывающие сознание моё. Пока я выхожу за границы рамок лишь мысленно, но мой организм остается и повинуется законам этого мира. Ещё я хочу безусловно изменить его отчасти в сторону благую. И я осознаю, что это уже без преувеличений поистине главная жизненная цель.
Психолог, слушая эти изречения странного сознания Александра лишь медленно и ритмично покачивая головой, думала при этом, – дай же Бог тебе сил и здоровья дойти до конечной цели твоей!
Прогнав эти вспоминания в памяти за доли секунд, Александр не спеша шел по улице, настраивая организм к условиям холода. Получалось. Как следствие этого острый приступ боли стал потихонечку сужать первоначальные размахи, затронувшие уже праву сторону челюсти и весь затылок головы.
– Чёртова боль! – подумал Сокольский, прищурив от порыва левый глаз и натянул улыбку боли на туже больную сторону щеки.
Засунув на ходу руки в плотные карманы джинс и неуклюже съежившись, юноша расправил плечи и выдохнул остатки воздуха, при этом ему подумалось, – как бы здорово было сейчас оказаться в доме у родителей, на фазенде, со здоровым зубом, свежей головой. Посидеть в бане с папой, при этом обсуждая разные темы. Еще бы хотелось увидеть маму и сестру, ну и безусловно кошку… – при этой вот мысли Сокольский улыбнулся уже радостно и сделал глубокий вздох облегчения, облегчения того, что не всё так плохо в этой жизни, что даже эту боль можно выгнать и перетерпеть.
Проходя мимо припаркованных машин, состоявших в основном из дорогих иномарок, Сокольский прищурил правый глаз и сказал, – когда-нибудь и у меня такая будет. Когда-нибудь…
У Александра не было своей машины, да и денег, которые зарабатывал он и откладывал, явно не хватило бы на машину своей мечты. Окинув быстренько все автомобили и проанализировав пространство вокруг себя, не найдя там опасных элементов в тенях, Александр спокойно шагал к арке, за которой начиналась жизнь мегаполиса, ибо его двор был окружен со всех сторон высокими домами и был скрыт от внешнего шума проносящихся машин и бибиканья недовольных автолюбителей. Двор был уютным и тихим, конечно там днем собирались юные «школьники-алкоголики», как их часто называл Александр. И был прав. Проблема распития спиртных напитков среди подростков возраста от тринадцати до двадцати лет выходила за все возможные социальные, этические и моральные рамки. Эта проблема наносила мощнейший удар по будущему генофонду нашей родины, принимая угрожающие масштабы. Как любил говорить Александр, – напиваются дешёвым пойлом те, кто слаб духом. Мне искренне их жаль!
Выйдя из арки и очутившись на Бульварном Кольце, Александр Сокольский ощутил энергию вечно не спящего города. Туда-сюда по проезжей части проносились разноцветные авто абсолютно разных размеров, в которых сидели такие же разные молоденькие короли и королевы ночной столичной жизни. Из слегка приоткрытых окон доносились звуки ритмичной музыки и иностранных напевов, видимо кто-то готовился к очередному походу в клуб, топтать танцпол.
На встречу по тротуарам шли шатающиеся парочки в обнимку, видимо спешили поскорее очутиться дома и наконец то заняться делом перед началом новой рабочей недели. Были и такие, кто брёл по извилистой траектории, клюя носом и чуть ли не падая, с веселой улыбкой, чего–то бормоча себе под нос. При этом виде поддатых людей Александр про себя подумал, – да, и много же надо человеку для счастья!
Ловя взор этих пьяненьких людишек Александр улыбался им в ответ, мысленно добавляя, – иди проспись!
Тут он увидел компанию из трёх человек, вроде бы прилично и стильно одетых. Эта подпитая делегация шла ровно на него и не сворачивала. Они о чём-то говорили, при этом неслабо сквернословя, выпуская на свет бранные словечки, и тут один из них сказал другому, кивая в сторону Сокольского, – спорим он зассыт!?
– Бл…ть! Только этого до кучи не хватало… – шепнул себе под нос Александр, набрав в грудь воздуха и разлив по венам решительность, – что за моральные упадки на районе завелись.
Подойдя на расстоянии метра, эта компашка новоявленных идиотов остановилась, и один, видимо зачинщик небрежным тоном сказал.
– Слышь парниша, а закурить есть? – причем у этого говорящего было такое надменное лицо, будто он обращается к рабу.
– Не курю, – отрезал Александр, бросив испепеляющий взор на всех троих сразу, – и вам не советую.
– А чё это ты такой дерзкий? – добавил один из троих, резко проснувшись от услышанных Александром слов, – не боишься здоровья лишиться?
– Парни… – спокойным и ровным тоном ответил Александр с налётом лёгкой саркастической улыбки на лице, – шли бы вы спокойно себе домой и никого не трогали!
– Ты чё такой смелый, а? – последний третий, из этого числа упадков включился в разговор, – проучить тебя что ли?
Сокольский быстренько прикинул запал собственного боевого духа, состояние их внешней напряженности, рост, вес, уже наметил точки для ударов и с невероятно хитрой и самоуверенной ухмылкой произнес, – ну давай… если осмелишься!