Выбор

Кальнов Александр

– Кто ж, мать, её знал, что так получиться. Я хорошо её перебрала перед, тем как сварить… – чуть со злобой отозвалась Кристи, подумав про то, что злиться только на себя.

– Верю, верю… – устало произнес Массимо, улыбнувшись добродушно, – всё, целую тебя родная моя, люблю, и помни, ты для нас с мамой единственный свет в этом Мире.

– И я обожаю тебя папка, люблю безмерно и целую. Чао! – в голосе Кристины послышались тёплые нотки любви.

Массимо повернулся, приложил ладонь к микрофону телефона и позвал свою жену, верную спутницу по жизни.

– Света! – чуть торопясь сказал Массимо, – иди, дочь хочет с тобой поговорить!

– Иду Макс, уже иду, где там моя прелесть… – нараспев произнесла мать Кристины.

На

террасу большого дома вышла стройная женщина, приятной наружности, одетая в домашний халат кремового цвета, расписанного рисунком цветов. В её походке было что-то спортивное, и ещё бы, в прошлом мать Кристины уделяла довольно много времени спорту, занимаясь бегом, катаясь на лыжах и плавая. Впрочем, этим она занималась и по сей день, правда менее активно.

Светлана Александровна подошла к мужу, потянулась к нему на носочках и нежно поцеловала в губы. Массимо с наслаждением заглянул в бездонные карие глаза, и в миллиардный раз почувствовал, насколько сильно он любит свою жену.

– Держи милая, можешь не спешить, – с улыбкой произнес Массимо и передал жене мобильный телефон.

– Как скажешь дорогой, – с такой же влюбленной улыбкой ответила Светлана Бино.

Мать Кристины начала расспрашивать дочь о том, как она умудрилась повредить зуб поедая гречневую кашу. При этом она улыбалась, дивясь дочериной неурядице, но говоря четкие и серьезные фразы. Светлана научилась этому во времена советского детства – говорить серьезные вещи улыбаясь и наоборот. В ней присутствовала рассудительность дюжины людей и комичность сотни жителей туманного Альбиона.

Тем временем, Массимо стоял, обняв свою жену сзади, и наблюдал лучи уходящего солнца над водами Средиземного моря. Слегка изогнув шею, он поцеловал свою жену в макушку, при этом, глубоко вдохнув запах волос, которые, как и сейчас, с юных лет несли сладкий запах неведомых человечеству цветов.

Массимо был выше ростом на целую голову, и сейчас положил свой подбородок на макушку жене. Слегка прищурив глаза, он стал наблюдать прекрасные виды морских простор и оконечностей острова.

Большую часть сознательной жизни Массимо мечтал о таком вот виде, иметь убежище на побережье, семейный дом, купленный на законно заработанные средства. Они с женой долго шли к этой цели, вместе, однако, достигнув её некоторое время назад, решили на этом не останавливаться.

Вообще, Массимо Бино был наполовину итальянцем, а на другую половину русским. Жена обычно называла его Максом, как и привыкла с юных лет знакомства в университете. В деловых кругах он являл собой успешного архитектора и проектировщика, владельца собственной строительной компании, работающей на территории Европейского союза, пользуясь спросом у частных инвесторов. Имя же его звучало весьма оригинально, и придавало некий статус аристократичности. Вся его внешность говорила о безмерной силе воли и несгибаемости характера. Ростом он был чуть меньше двух метров, широкий в плечах, вечно загорелый, благодаря тому, что предки итальянцы жили на юге Италии. Погода, как известно в этих регионах всегда баловала теплом и солнцем.

Глаза отца семейства Бино имели темно-карий оттенок и никогда не изменялись в цвете от освещения или настроения, как это бывает у большинства людей. Лицо его излучало внутреннюю гармонию и внешнее ощущение успеха в жизни. Нос, глаза и губы были так идеально расположены по отношению друг к другу, что создавалось впечатление будто сам создатель при развитии плода в утробе матери начертил архитектуру будущего строения и выражение лица Массимо, а потом спокойно ушел заниматься своими обычными делами.

Взгляд его всегда был чуть с прищуром, изучающий, анализирующий, не упускающий ни капли лишней информации о состоянии пространства вокруг себя. От такого эффекта под глазами мирно покоились мимические морщинки. Ещё Массимо обладал и загадочной улыбкой, которой он часто любил награждать окружение. Хотя, как он сам говорил: «…я улыбаюсь, потому что я просто счастлив».

И право, он был действительно счастлив. У него было то, о чём мечтают, пожалуй, все в этой жизни: превосходная семья, которая состояла всего из трех человек, его самого, жены и любимой дочки. Больше родственников они не имели, даже дальних. Так сложилось и Массимо часто об этом жалел. Пожалуй, это было единственное, что его печалило в жизни. Он был единственным ребенком в семье, родители рано оставили этот Мир, не успев увидеть даже окончания его учёбы и Массимо временами печалился об этом, когда пускался мыслями в прошлое. О, как он хотел, чтобы его отец-итальянец нянчил свою внучку, его дочь Кристину, а мать Массимо, настоящая русская женщина помогала бы ему в этом, и Кристина бы познала, что такое любовь деда и бабушки. Но, увы.

Родители жены Светланы тоже быстро уши из жизни. Отец Светланы, Александр, был типичным русским военным и под заказ карьеры оказался болен раком легких, потому что с детства и на службе смолил как паровоз, никогда не сетовал на недомогания, наотрез отказывался от медицинских обследований и каких-либо таблеток. Вот так и умер, сам себе героем, абсолютно здоровым в мыслях и счастливым душой. Задолго до смерти он успел познакомиться с Массимо и проникся к нему уважением и доверием. А ещё больше был рад за то, что дочь его смогла найти свою путеводную звезду в будущей жизни исполненной в ярких красках. Массимо и Александр Иванович часто общались, и Массимо, как настоящий джентльмен первым попросил руки своей будущей жены у её отца, на что старый чекист в отставке улыбнулся, обнял будущего зятя, похлопал по плечу, и сказал одну единственную фразу: «добро пожаловать в семью!».

После чего их взаимное доверие и уважение возросло ещё больше.

Семья, какое сладкое слово, и как оно много значит в жизни людей, ведь самое первое познание окружающего Мира и воспитание будущего человека начинается с семьи. Массимо всегда было жаль тех, кто не имел этого маленького счастья, тех, кто не имеет семьи. И может быть поэтому, когда его дела стали идти успешно и бизнес развивался, шёл так сказать в гору, часть прибыли он отдавал в русские детские дома. При этом, не просто переводя деньги на расчётные счета, а самостоятельно навещая заведения и покупая необходимые вещи, оплачивая бригады строителей, которые приводили в сносный вид потрепанные временем и постсоветской депрессией нулевых годов и без того уставшие строения. Делал так он потому, что он знал, как расходуются деньги, пожертвованные детским домам, и как они расходятся по карманам гнилой паутины жадной либеральной бюрократии. При этом Массимо никогда не ругал вслух действующие власти стран, не отпускал в их сторону язвительные фразы по поводу их алчности и высокомерия. Он всегда говорил то, что по-другому мир людей не может жить, и власть имущие не могут быть честной и абсолютно порядочной прозрачной структурой, здоровым организмом. Всю жизнь власть элит будет развиваться по законам собственного мира, мира коррупции и взяточничества.

Что касается обездоленных детей, то Массимо никогда не стеснялся и не боялся смотреть в печальные юные глаза, просящие о любви, сострадании и семейном счастье. Посему Массимо был доволен в жизни очень малым, доволен тем, что у него была и есть семья.

Сейчас Массимо вдруг вспомнил свою покойную тещу. Мать Светланы, Антонина была, как говорили ранее «одна из заправских русских женщин, жен военных», которая вечно суетилась и бегала сломя голову, когда в доме собиралось много гостей-сослуживцев. Она была весела и рассудительна, вечно наставляла мужа на то, что он должен уделят побольше внимания своему здоровью, и вечно говорила: «…ох уж эти упрямые вояки». Внешность у нее была самая что ни на есть благородная, и поэтому её внутренний веселый и задорный образ, да и манеры поведения никак не вязались с аристократичными чертами лица. В этом была её изюминка, та самая, что в своё время привлекла Александра Ивановича и привязала его к будущей избраннице сердца. Они всегда ладили и никогда не учиняли семейных ссор, решая все вопросы полюбовно, находя оптимальный компромисс.