Выбор
Шрифт:
— Я хочу ему понравиться, — сказала я. — Поэтому пока не приведу себя в надлежащий вид, я к нему на глаза попадаться не хочу.
— Он это заметил, — сказал Отто, рассматривая свой послемасочный палец на свет. — Он совсем не изменился.
— Кто? Ирга?
— Да нет, палец.
— При чем здесь палец? Что тебе сказал Ирга?!
— Мы с ним встретились вчера, и он спросил, что с тобой происходит, почему ты от него прячешься. А я сказал, что ты наконец осознала, что ты его недостойна, поэтому усиленно работаешь над собой.
— Ты так и сказал? — зарычала я, и только
— Приблизительно, — уклончиво ответил Отто.
— И что на это ответил Ирга?
— Сказал, что это его пугает.
Я застонала. Неужели все мои старания насмарку?
— Ладно, — смилостивился полугном. — Он сказал, что любит тебя такой, какая ты есть. Но его выражение лица сказало мне, что его это пугает.
Я с облегчением вздохнула. Значит, все не так плохо. Мы помолчали. Отто опустошал наш буфет — после отъезда на практику своего толстого соседа полугном оголодал, а я наслаждалась покалываниями во всем теле, надеясь, что это преобразит меня к лучшему.
— Слушай, — внезапно сказал Отто, — а как ты собираешься смывать с себя все это?
— Как, как! Пойду в душ… — Я осеклась.
— В душ? — заржал лучший друг. — Через три этажа в подвал? Чтобы все могли насладиться твоим видом и оценить новую, улучшенную тебя?
Я лихорадочно пыталась придумать, что мне делать. Отмывать это в комнате нельзя — я потом никогда в жизни не приведу жилище в порядок. Идти же в таком виде по общежитию, да еще и днем, когда народ возвращается с занятий на обед, — смерти подобно. Широкого халата, в который можно было бы спрятать все это безобразие, у меня не было. Покалывания постепенно перешли в зуд, и я стала поскуливать. Отто не торопясь доел пирожки, валявшиеся в буфете еще с момента нашего приезда в Чистяково, и важно сказал:
— Вставай со своей простыни, у меня есть идея. Еще средство для маски осталось?
Я кивнула. Лучший друг обмотал меня простыней, отчего я стала похожа на покойника в саване, вымазал пальцы в зеленой жиже и с видом художника, творящего шедевр, размазал это по моему лицу.
— Все, готово, идем, — сказал он, начиная подхихикивать и хватая мое полотенце. — Только обещай, что не убьешь меня за это!
Я насторожилась и, посмотрев на себя в зеркало, с трудом подавила вопль ужаса. То, что получилось, было достойно показа на уроках по некромантии для продвинутых: простыня пропиталась дорогостоящим средством и покрылась отвратительными пятнами. Из импровизированного савана торчали зеленые руки, ноги были обуты в шлепанцы, которые вполне походили на белые тапочки, а увенчивала это все физиономия неописуемого цвета с накрученной на волосы, во избежание их загрязнения, тряпкой.
Мы вышли в коридор, Отто стал напевать что-то очень трагичное и одновременно возвышенное и ритмично помахивать полотенцем. Я молча плелась рядом, пытаясь понять, что он задумал. Первый же встреченный нами в коридоре студент шарахнулся к стенке и сиплым голосом спросил:
— Что это?!
— Так будет с каждым, — загробным голосом проговорил Отто, — кто не готовится к занятиям!
Студент икнул и сполз по стеночке. Я хотела было повыть, но вовремя остановилась, решив, что это уже будет перебор. Полугном повернул ко мне свое лицо, искривившееся от удерживаемого смеха.
— Здорово! — сказала я довольно. — Мы произведем фурор! Пройдемся по всем этажам?
К тому времени, когда мы добрались до душа, я уже изнемогала от смеха.
— Это было нечто! — от души поблагодарила я Отто. — Кажется, мы обеспечили несколько сердечных приступов чувствительным первокурсникам.
— Нам преподаватели будут должны, — заметил полугном. — Успеваемость в этом семестре резко повысится.
— Не повысится, — сказала я. — Мы ведь охватили не всю целевую аудиторию.
— Тогда не мойся, пойдем пройдемся по остальным общежитиям, — предложил друг.
— Нет сил больше терпеть, — призналась я, отбирая у него сумку с банными принадлежностями.
Огненный демон сидел на окне и подумывал об очередном бегстве. Увидев меня, он икнул и нырнул в трубу, из которой тут же полилась горячая вода.
«Надо будет коменданту общежития идею продать, чтобы наконец приструнить этого лентяя», — подумала я.
Результат помывки меня полностью удовлетворил: кожа стала нежной и мягкой, как у младенца. Осталось зайти только в магазин белья, и я буду готова к покорению Ирги!
Я вышла из душа вполне довольная собой и миром.
— Хорошо выглядишь, — отметил Отто, разглядывая мою фигуру в коротком халатике. — О, ты свела шрамы!
— Ну да, что ж я, зря столько времени провела и в Доме Исцеления, и в косметических салонах?
— Представляю, сколько ты денег на это угрохала, — сказал друг.
— Ты даже не представляешь, — ответила я мрачно.
Чтобы соответствовать задуманному, я потратила все свои сбережения, сделанные во время скромной жизни в Гнедине, когда я почти ничего не тратила, зато просиживала в мастерской дни напролет.
— Если народ тебя сейчас увидит, — сказал Отто печально, — то весь эффект от нашего похода по этажам испарится.
— Что ты предлагаешь?
— На, закутайся в мою куртку и бегом к себе, ни с кем не разговаривая.
— Я в нее два раза закутаться могу.
— Вот и хорошо.
Почти никем не замеченная, через час я вышла из общежития и направилась в магазин. Ввиду еще не наступившей теплой погоды Ирга работал в управлении и домой приходил довольно рано. Проинструктированный Отто обещал присмотреть, чтобы некромант нигде не задержался и шел прямо домой, где его буду ждать я.
Я сидела на кровати, ожидая возлюбленного и повторяя в уме инструкции, вычитанные в книгах полюбовной магии — Наставник так радовался рвению к учебе, видя, сколько времени я провожу в библиотеке. Услышав на лестничной площадке шаги, я встала, оперлась на кровать и приняла соблазнительную позу, тщательно отрепетированную перед зеркалом.
Ирга вошел, поморгал, привыкая к яркому свету в комнате, и сказал:
— Ола, ми… — Тут глаза его распахнулись, а сумка выпала из рук.
— Привет, милый, — проворковала я, тряхнув головой, чтобы кропотливо уложенные кудри сексуально взметнулись.