Выбор
Шрифт:
Дальше я не успела дочитать — кто-то нагло оттер меня от листочка. Я пробралась из толпы в свободную часть коридора и, сев на подоконник, загрустила. Я пока не знала, к каким последствиям приведет этот приказ, но что мое торжественное возвращение домой как дипломированного, хорошо оплачиваемого специалиста откладывается на неопределенный срок — это факт.
— Вот она, вражина, рассиживается, — прервал мою печаль голос Отто.
Я склонила свою проштрафившуюся голову перед лучшим другом и спросила:
— Ты приказ читал?
— Какой приказ?
— Ну и как тебе?
— Все интереснее и интереснее, — признался он, присаживаясь рядом.
Я воспрянула духом. Пока Отто думает о последних учебных нововведениях, ему не до разборок со мной.
— Что будем делать? — спросила я.
— А что остается, — угрюмо ответил лучший друг. — Не бросать же дело у самого финиша! Придется сдавать экзамены, а потом идти работать куда пошлют. А потом еще эта полевая практика… Вот уж не было печали!
— И что теперь?
— Это дело надо отметить, — сказал Отто. — Ничего лучше не выводит из мрачного настроения, чем кружка хорошего вина. Только ты платишь, надо же как-то возместить мне ущерб от потери первоклассного алкоголя.
— Он испарился! — душевно поделилась я своей версией. — Пробка была плохо пригнана. Вот алкоголь и испарился, одна вода осталась.
— Да ну? — удивился полугном. — Тогда у тебя есть шанс выловить драгоценные пары из воздуха.
— Ты издеваешься?
— А ты?
Я перебрала в кошеле наличность и сказала:
— Ладно, пойдем уж ловить пары. Хорошее вино не обещаю, но на пиво, по крайней мере, у меня хватит.
Отто несколько мгновений поколебался, видимо прикидывая, как ему уговорить меня раскошелиться на большую сумму, но в итоге принял предложение, решив, что за чаркой будет виднее.
Конечно, мы напились. Во всяком случае, я некрепко стояла на ногах. А как же — такую подлянку со стороны Министерства образования и Университета следовало подсластить горячительным. Мы шли по улице, крепко держась друг за друга. Я мурлыкала под нос грустную песенку о голодных студентах, а Отто подпевал, делая мое мурлыканье еще более немузыкальным:
Каждый студент вам ответит, как есть, Полезно и выгодно каждое утро поесть. Колбаска не вредит знаниям, Ням-ням-ням-ням-ням…— Стоп! — сказал вдруг Отто. — Там что-то лежит!
— Где?
— Под забором.
— Ну и пусть себе лежит, тебе-то что?
— Ни один нормальный гном не пройдет мимо чего-то, что бесхозно лежит. А вдруг там что-то нужное?
— Нужное бы так просто под забором не лежало, — ответила я. Мне было лень наклоняться и смотреть, что там лежит под забором в бурьянах. А потом еще и помогать это тащить в общежитие.
— Ты никогда не разбогатеешь, — напророчил Отто. — Медячок к медячку — вот и полный кошель.
Я фыркнула.
— Зря ты так, — пожурил полугном, направляясь к бурьянам. — Между прочим, состояние моего отца началось с одного медяка, который ему дедушка подарил.
— Да?
— Ага. Папа выгравировал на нем розу и продал одной лопоухой за серебряный.
— Кому? — переспросила я, садясь в теплую дорожную пыль. Стоять не хотелось. Хотелось лечь и полюбоваться на звездное небо, но я здраво рассудила, что Отто не порадует вид меня, лежащей посреди дороги.
— Эльфийской туристке. Представь, подходит такой милый розовощекий малыш и предлагает сувенирчик на память. — Тут голос лучшего друга внезапно изменился. — Ты знаешь что, а точнее, кто тут лежит?
— Ну? — проявила я заинтересованность.
— Блондин!
— Э?..
— Блондин, точно, — сказал Отто, сотворив хиленький огонек — мой лучший друг никогда не был силен в практической магии.
— Живой?
— Живой. Но без сознания. Ты можешь его водой обрызгать?
Я неопределенно помахала руками в воздухе, что должно было значить «вряд ли у меня сейчас получится сотворить дождичек».
— Понятно, — сказал полугном и завозился в зарослях.
Я поднялась, отряхнула юбку от пыли и пошла полюбопытствовать.
Под забором в бурьянах действительно лежал Блондин. Выглядел он не ахти — порванная рубашка, разбитые губы, очень бледное лицо. Лим слабо дышал, веки у него подрагивали. Мой лучший друг ощупывал его конечности на предмет переломов.
— Отто, — сказала я, — можно я его пну?
— Зачем?
— А просто. Он у меня много крови попил.
— Ола, пинать поверженного и беззащитного недруга — подло.
— Он меня изнасиловать хотел, — напомнила я, горя жаждой мести.
— Но ведь не изнасиловал, — возразил Отто. — Только хотел. Вот и ты только хоти его пнуть.
— Ты считаешь, что это равноценно? — возмутилась я. — Никогда не думала, что ты — шовинист!
— Я правдолюб, — с достоинством ответил полугном. — Бери его за руки — и понесли.
— Куда это еще?
— К целителям.
— Ты предлагаешь мне его тащить к целителям? — возмутилась я.
— Ну не бросать же его здесь.
— Это не мы его здесь бросили.
— Имей хоть капельку доброты, — сказал полугном, решительно беря Лима за ноги.
— Добрыми делами прославиться нельзя, — пробурчала я, хватая Блондина за руки. — Учти, что мы совершаем ошибку.
— Если мы этого не сделаем, то меня будет мучить совесть. А тебя — нет?
— Не знаю, — честно ответила я, пытаясь разыскать внутри себя признаки существования совести.
Блондин оказался очень тяжелым, особенно если принимать во внимание тот факт, что я сама слегка покачивалась. Мы выволокли бесчувственное тело на дорогу и немного пронесли, после чего я уронила свою половину. Голова Блондина стукнулась о землю с глухим звуком.